И она смело протянула ему руку через столик. Он быстро схватил ее, а смех в глазах сменился благодарностью: он почти растрогался, хотя чувствительность не была его коньком. Вдруг Изабель обратилась к Фанни:
— Дай ему свою руку, Фанни, — задорно приказала она, и Фанни механически повиновалась. — Вот! — воскликнула Изабель. — Если бы с нами был брат Джордж, Юджина поздравили бы сразу три старых, лучших друга. Но мы и так знаем, что обо всем думает Джордж. Это просто великолепно, Юджин!
Возможно, окажись за столиком брат Джордж, он бы высказался и о том, что он думает о ней самой, потому что он бы непременно заметил, что именно сейчас она ведет себя "как четырнадцатилетняя девчонка". Но в этой ситуации заменой Эмберсону выступила Люси, прошептавшая на ухо Джорджу:
— Ну не мило ли?
— Что? — спросил Джордж, но не из-за того, что не расслышал, а просто захотелось продлить приятные ощущения.
— Поведение твоей мамы! Как она радуется! Она такая душка! А папа, — она с трудом подавила смешок, — папа сейчас лопнет или громко разрыдается!
Но Юджин справился с эмоциями, вернув привычное благодушие.
— Я когда-то писал стихи, — сказал он, — если вы помните…
— Да, — тихо вставила Изабель. — Я помню.
— Я уже и не могу сказать, написал ли я что-то за последние двадцать лет, — продолжил он. — Но кажется, рука так и потянется к перу, чтобы отблагодарить вас за то, что вы превратили поход на завод в такой добрый праздник.
— Он благодарит! — хихикая, прошептала Люси. — Какие они сентиментальные!
— В этом возрасте все такие, — ответил Джордж. — Умиляются по любому поводу. И всё равно, рестораны это или заводы!
И оба, пытаясь скрыть приступ смеха, поднялись из-за стола вслед за Изабель, собравшейся уходить.
На переполненной людьми улице Джордж помог Люси забраться в коляску, и они, торжествующе махая на прощание, отъехали, оставив Юджина крутить пусковую рукоятку автомобиля, в который уселись Изабель и Фанни.
— Как будто шарманку крутит — денежку просит, — сказал Джордж, свернув за угол на Нэшнл-авеню. — А я предпочитаю лошадей.
Но он подрастерял свою уверенность через полчаса, когда на дороге под бешеные гудки мимо пронесся автомобиль Юджина, появившись неожиданно сзади, одним рывком объехав их и почти тут же скрывшись за горизонтом: они только и успели заметить, как кружевной платочек, зажатый в черной перчатке, помахал им, поддразнивая.
Джорджа ошеломил такой поворот.
— А водить твой отец умеет, — сказал он, всё еще находясь под впечатлением от дерзкой выходки. — Конечно, Пенденнис уже не молод, да и я особо не гнал. Я б сам покатался на такой машинке, если б не столько возни с ней: рукоятку крути да копайся в моторе. Ну, обед частично удался, Люси.
— Ты о салате?
— Нет. О твоем шепоте на ушко.
— Подхалим!
Джордж не ответил, хотя пустил Пенденниса помедленнее. Люси тут же попыталась протестовать:
— Не смей!
— Почему? Ты хочешь его загнать?
— Нет, но…
— В чем дело?
Она заговорила очень серьезно:
— Я знаю, если мы едем так медленно, значит, ты будешь отвлекаться на… на предложение мне! — И она повернула к нему зардевшееся лицо.
— Боже мой, ну ты и чертовка! — сказал Джордж.
— Джордж, пусти Пенденниса рысью!
— И не подумаю!
Она попыталась сделать это сама:
— Давай, Пенденнис! Но! Давай-давай!
Пенденнис не обращал внимания, не она была его хозяйкой, а Джордж влюбленно рассмеялся.
— Лучше тебя никого нет, Люси! Зимой, когда ты вся в мехах, такая румяная, я думаю, что красивее ты быть не можешь, но летом, в соломенной шляпке, легкой блузке, юбке с оборками, белых перчатках и туфельках с серебряными пряжками, да еще под розовым зонтиком, когда на щечках не румянец, а только намек на него, я думаю, как я ошибался зимой! Когда же ты забудешь про "почти" и согласишься стать моей невестой?
— Скоро! Вот тебе и ответ, а теперь пускай жеребца!
Но Джордж упорствовал, к тому же уже пару минут был совершенно серьезен.
— Мне надо знать точно, — сказал он.
— Оставь, Джордж, — с надеждой взмолилась она. — Поговорим о чем-нибудь приятном.
Он немного обиделся.
— Разве тебе не приятно от того, что я хочу на тебе жениться?
