Он говорит:
Как дивно! Об этом еще никому не удалось рассказать.
Расскажи – и все еще это тайна.
Кабир понял, насколько великолепно это явление, насколько оно уникально. Он понял, что его совершенно невозможно определить, невозможно передать словами. Кабир говорит, что это явление настолько прекрасно, что он сохранит его в секрете и расскажет о нем только в том случае, если найдется человек, который будет этого достоин.
Ни Коран, ни Веды не смогли выразить это.
Если скажу я, кто будет слушать?
Кабир говорит, что, возможно, люди и верят тому, что написано в Ведах или в Коране. Но ни в одном из этих писаний не запечатлена истина.
Как дивно! Об этом еще никому не удалось рассказать.
Расскажи – и все еще это тайна.
Ни Коран, ни Веды не смогли выразить это.
Если скажу я, кто будет слушать?
Кабир говорит, что хочет поделиться этим удивительным переживанием; он думает о том, чтобы рассказать о нем людям, но держит его в секрете. «Кому рассказывать? – спрашивает он. – Кто поверит мне? Кто доверится этому?» Об этом не сказано ни в Ведах, ни в Коране. Если бы об этом было написано в Ведах, тогда, по крайней мере, в это смогли бы поверить индуисты; если бы об этом было написано в Коране, тогда в это смогли бы поверить мусульмане. Но Кабир понимает, что ему никто не поверит.
К подлинной религии имеет отношение только та истина, в которую не поверит ни индуист, ни мусульманин. Только человек, который не является ни индуистом, ни мусульманином, ни джайном, ни христианином, ни парсом, ни сикхом, поверит в нечто, исходящее из области чистой религии, поверит в нечто, что не имеет отношения к определенной секте, к определенному религиозному вероисповеданию. Название не может появиться раньше религии. Названия имеют секты, и каждая из них придает особое значение какому-то одному аспекту религии. Например, какая-то секта делает акцент на наполненности, в то время как другая подчеркивает важность пустоты. Кабир говорит, что не нужно придавать особого значения ни тому, ни другому – нужно искать середину и оставаться там, устойчивым и непоколебимым.
Такое место существует, но как вам его найти?
Когда вы испытываете страдание, просто спокойно сядьте и наблюдайте свое страдание. Не делайте ничего, чтобы его заглушить. Не боритесь против него, просто позвольте ему быть. Просто позвольте слезам течь, просто позвольте сердцу выплакаться. Сядьте наедине с самим собой и продолжайте наблюдать все, что происходит, не делая усилий, чтобы избавиться от страдания. Если вы пытаетесь избавиться от него, это значит, что вы хотите счастья.
Если вы думаете о страдании как о пустоте, тогда наполненность будет для вас символом счастья. И когда к вам приходит счастье, тоже спокойно сядьте и просто наблюдайте его. Не пытайтесь уцепиться за него. Не старайтесь удержать его, не пытайтесь его продлить. Просто смотрите на него. Будьте совершенно к нему безразличны. Если оно случается, позвольте ему случаться; если оно уходит, позвольте ему уйти. Прикладывая усилия, чтобы ухватиться за счастье, чтобы удержать его, вы будете способствовать усилению своего страдания; и в результате этих усилий оно возрастет настолько, насколько крепко вы пытаетесь держаться за счастье. Счастье и несчастье связаны друг с другом. Если у вас есть пристрастие к чему-то одному, тогда это явление немедленно будет заменено на другое.
Вы когда-нибудь наблюдали, как передвигается канатоходец? В этом скрыт весь секрет жизни. Для того чтобы сохранять равновесие, канатоходец держит в руках бамбуковый шест. Каждый шаг таит опасность. Если он слегка отклоняется влево, то может упасть, поэтому он наклоняет бамбуковый шест немного вправо и таким образом сохраняет равновесие. Но опасность продолжает существовать, так как равновесие – не статичное явление. Равновесие нужно поддерживать постоянно; его нужно восстанавливать на каждом шагу. Представьте теперь, что он отклоняется вправо, – есть вероятность, что он упадет в правую сторону, поэтому он должен наклонить свой шест влево. Канатоходец продолжает балансировать то вправо, то влево, поэтому не падает. И так он удерживает себя в середине и ему удается пройти до конца каната. Счастье и страдание подобны отклонениям канатоходца вправо и влево.
