Так, если вы считаете себя индуистом, вы обретаете связь с двумястами миллионами других людей. Вы создали для себя большой круг. Но каким бы большим ни был этот круг, у него есть границы, которые можно измерить. И поэтому он мал. Но хотя он и мал, он приносит вам некоторое удовлетворение. Если бы его не было, вы бы ощущали себя очень маленьким, просто ограниченным очертаниями тела. И это расстраивало бы вас. Вот почему люди вступают в массовые движения.
Если вы становитесь коммунистом, то приобретаете даже большие размеры, чем индуист. Сегодня половина земного шара – коммунисты. И тогда вы – совсем не маленький: вы умрете, но коммунизм будет существовать. Вам кажется, что вы обрели некий вид бессмертия, но это фальшивое бессмертие. Вы умрете, но ваша страна будет продолжать жить, нация останется. Индуист или коммунист может умереть, но индуизм и коммунизм будут существовать и дальше.
Истинное положение дел заключается в том, что, к какой бы толпе вы ни принадлежали – к маленькой или большой, в ней нет никакой жизни, она не имеет под собой реальной почвы. Толпа – это иллюзия. Индивидуум может существовать, но толпа – нет. Толпа – это просто люди, которые собрались вместе и образовали группу. Но даже в группе каждый индивидуум является отдельным существом. Хотя скопление людей и кажется толпой, на самом деле это обман. Где вы найдете общество? Если вы приметесь его искать, сможете ли вы его обнаружить? Куда бы вы ни пошли, везде вы найдете только индивидуумов. Индивидуум – реальность, общество – это просто слово.
Вы сидите здесь. Каждый человек – реальность, но где реальность вашего сидения в толпе? Какой в этом смысл? Если вы, один за другим, отсюда уйдете, будет ли продолжать существовать эта толпа? Я не увижу здесь толпы. Толпа исчезнет. Будет ли существовать такое явление, как индуизм, если убрать из него каждого индуиста? Не останется вообще ничего. «Быть индуистом» – это просто фраза, просто слова. Нация, общество, раса – все это просто слова.
Жажда быть существующим сама по себе очень велика, она глубоко укоренена в человеческом уме. Жажда реальна, но вы пытаетесь утолить ее воображаемой водой. Нет ничего плохого в том, что в вас присутствует эта жажда. Она говорит вам, что вы будете продолжать ее испытывать до тех пор, пока не станете богом.
Человек реален как индивидуальность. Божественное реально как безграничное существование. А все, что находится между ними, – выдумка. Как бы велика ни была идея человечества, где вы найдете человечество? Куда ни пойди, вы везде найдете только человека, индивидуальность. Но где вы найдете «человечество»? И все же людям кажется, что человечество существует. Но где оно? Если каждый из людей умрет, человечество перестанет существовать. Человечество – это просто словесный оборот, оно нереально. И человек страдает именно по причине этого заблуждения.
Вы слышите такие выражения как «Индуизм в опасности», или «Ислам в опасности». Но такого явления как ислам вообще не существует – как он может находиться в опасности? Мусульманин, как индивидуум, может подвергаться опасности – но может ли ислам подвергаться опасности? Ислам не является чем-то живым, как он может умереть? Ислам – это просто слово. Возможно, именно поэтому он все еще существует. Если что-то является живым, в конце концов оно умирает, но слово продолжает жить веками. Слово не обладает жизнью. Оно безжизненно, это мертвая вещь. Попытайтесь понять это правильно.
Преданный освобождается от толпы. Кабир спрашивает: зачем идти к другим, если ему принадлежит бог? Он спрашивает: зачем иметь дело с другими, с толпой, с обществом?
Когда внутри вас просыпается индивидуум, остаются только два берега – существование и вы, бог и преданный. И река, что течет между вами, это река молитвы. Пока вы думаете, что толпа реальна, и следуете за ней, вы будете пребывать в иллюзии, в заблуждении. Вы не способны жить одни, вы не настолько сильны. В одиночестве вы не чувствуете себя в безопасности. И поэтому человек до последнего вздоха хватается за толпу.
Я слышал, что как-то раз Мулла Насреддин сильно напился и свалился на улице. Стояла ночь, и было очень холодно. К нему подошел полицейский и спросил:
