Неизвестно, проявил ли федеральный канцлер ФРГ Вилли Брандт простую дипломатичность или прибегнул к тонкой иронии, заявив после встречи с Брежневым, что тот «трепетно относится ко всемирному согласию». Не было никаких сомнений в том, что этот некогда атлетичный мужчина с кустистыми бровями стал толще, а его лицо – более обрюзгшим. В январе 1975 года в новостном журнале Der Spiegel писали: «Мир ломает голову над самочувствием Брежнева. У него рак? Он захворал еще в июле. Собеседники Брежнева заметили значительное ослабление здоровья генсека в последние месяцы. Сам же он жалуется на свой 15-часовой рабочий день, плохо спит, слишком много курит, много лет назад без последствий перенес легкий инсульт, принимал препараты для похудения, у него язва желудка и проблемы с сердечно-сосудистой системой»[306].
В действительности лидер партии страдал разными недугами. У него были проблемы с сердцем и нервной системой, и, согласно просочившейся информации, его лечили от лейкемии и рака челюсти. Не способствовала улучшению самочувствия и традиция выпивать водку. В конце концов из-за многочисленных лекарств, назначенных врачами, он стал зависим от медикаментов и едва мог выполнять свои обязанности, по крайней мере, в течение последних двух-трех лет пребывания в должности. По телевидению советские граждане видели партийного лидера, который еле ходил и бормотание которого было трудно понять. Даже быстрые и дорогие автомобили западного производства его больше не радовали. Во время визита Брежнева в Федеративную Республику Германия в 1973 году компания Daimler преподнесла ему высокомощный подарок, тем самым доставив огромное удовольствие, которое вряд ли омрачило то обстоятельство, что Брежнев врезался в дерево на извилистой дороге под Петерсбергом неподалеку от Бонна. Леонид Ильич Брежнев скончался 10 ноября 1982 года от очередного инсульта[307] и отправился в свой последний путь к Кремлевской стене.
Преемнику Брежнева, Андропову, было 68 лет, а его преемнику – 71 год.
Политбюро потребовалось всего два дня, чтобы назначить преемника. Юрий Владимирович Андропов уже долгое время представлял власть, оставаясь при этом на заднем плане в качестве главы разведки КГБ. Центральный комитет, что удивительно, не беспокоило то, что Андропов был тяжелобольным человеком. Новый партийный лидер страдал от двух заболеваний, которые могут нанести необратимый ущерб системе кровеносных сосудов: сахарного диабета и повышенного кровяного давления. Органы, которые особенно сильно страдают от диабетического и гипертонического поражения сосудов, – это мозг и почки. Почки Андропова работали все хуже и хуже, ему провели диализ. Уже летом и осенью 1983 года его здоровье значительно ухудшилось.
Первый человек Советского Союза был не в лучшей форме, возможно, даже не в состоянии выполнять свои должностные обязанности, когда холодная война подошла к своему второму серьезному кризису (после Карибского кризиса, случившегося в октябре 1962 года). 1 сентября 1983 года истребители-перехватчики Советского Союза сбили отклонившийся от курса полный пассажиров самолет «Боинг‐747» южнокорейской авиакомпании Korean Airlines. 269 гражданских лиц погибли, самолет упал в международных водах, что свидетельствовало о незначительном отклонении от курса. Вскоре после этого дела могли стать еще хуже. В маневре НАТО под названием Able Archer 83 советское военное руководство заподозрило предлог западного альянса для нанесения первого ядерного удара по Советскому Союзу.
В чрезвычайно напряженной мировой ситуации случился инцидент, в котором один человек стал символом благоразумия и, вероятно, предотвратил ядерный Армагеддон. Подполковник Станислав Петров, который в ночь на 26 сентября 1983 года был оперативным дежурным на командном пункте системы предупреждения ракетного нападения, держал себя в руках и действовал обдуманно. Когда поступил предупредительный сигнал и советские спутники сообщили о вспышках света над Монтаной, все, казалось, указывало на запуск американских межконтинентальных баллистических ракет. Несмотря на настойчивые требования других офицеров, Петров не оповестил Кремль. В атмосфере того времени такое сообщение в соответствии с логикой ядерного устрашения означало бы массированную «контратаку» со стороны советской ядерной державы
