– Что с того? Они должны повиноваться. А ты сам снял с них путы и вручил поводья. Если бы ты вчера не влез с рисунком, я бы добился от них покорности!
– Нет, – твердо ответил Хаста. – Они бы убили тебя, высокородный Ширам. А возможно, и остальных тоже. Когда я давеча угрожал разорвать свой рисунок, и я, и они знали, что правда на моей стороне. Они знают, что дали слово и должны его выполнить. Но они не подряжались разбирать завалы. Может быть, ты и заставил бы их сейчас повиноваться, но тебе бы пришлось бодрствовать день и ночь, покуда мы не перейдем Змеиный Язык и не вступим на земли благословенной Аратты. Даже ты не в силах это сделать. Справедливость в крови у этих людей.
– Это дикари, – процедил Ширам.
– Это люди. Просто другие люди. Я договорился с ними. Они помогут себе и нам. И мы их отблагодарим, когда придем домой. А сейчас нам следует поторопиться и перенести царевича под кров. Ветер студеный, от реки тянет сыростью. Айха нажевала трав и кореньев. Я обработал ими рану. Но если она все же воспалится, царевич может умереть. В лучшем случае – остаться без руки.
– Мохначиха? Нажевала кореньев?! – надеясь, что ослышался, повторил Ширам.
– Да. Они так лечат раны – и свои, и мамонтов.
– Но Аюр не мамонт!
– Сейчас это не имеет значения.
Накх метнул на жреца бешеный взгляд:
– Моли своего бога, чтобы Аюр выжил! Только хорошенько моли! Ты допустил к священной особе наследника это существо…
– Айха человек, – вновь резко повторил Хаста. – И не забывай: если бы не она и не ее чувство сострадания там, во время нападения волчьей стаи, мы бы здесь сейчас не стояли…
– Хватит слов! – оборвал его накх. – Пошли. Нам следует перенести царевича.
Хаста мрачно поглядел наверх, туда, где над соснами упиралась в небо серая скала, и ничего не ответил.
– Лесовики непременно захотят вернуться, – несколько мягче добавил Ширам. – Там, наверху, им будет нас не взять – не то что здесь, на тропе.
– На мамонтов они не полезут.
– А если они убьют погонщиков из луков? Что тогда станут делать мамонты?
Хаста не нашелся что ответить.
– А если они снова натравят стаю? – продолжал накх. – Подумай также о том, что мохначи им не нужны, – только мы.
Ширам прищурился и добавил:
– Ну а если они пожелают напасть на нас в великаньем доме – пусть попытаются. Надеюсь, их крылатое божество любит кровавые жертвы…
Когда широкий, плоский обломок скалы наискось накрыл глубокую промоину да и застрял там, не было еще могучего леса, раскинувшегося на много дней пути. Но теперь вековые деревья покрывали все видимое пространство. И сам этот обломок уже давным-давно скрылся под толстым слоем земли, хвои, листьев, выросшей и сгнившей травы. Так что не знай Учай, что в избушке под каменной плитой живут люди, пожалуй, и не сыскал бы. Но сейчас он резко отбросил свисающие с края плиты длинные корни, под которыми скрывались сосновые бревна крепкого сруба, и крикнул:
– Ашег!
Шкура, закрывавшая вход, отодвинулась в сторону, и негромкий голос пригласил:
– Заходи.
– Я не один, нас тут много!
– Вот как?
Из темноты жилища выступила фигура жреца в косматом плаще из серых перьев. Учай невольно попятился. Не встречайся прежде сын вождя со жрецом Надмирного Ветра, принял бы его за лесного духа.
– У нас тут раненые.
– Плохая охота? – зевая, спросил жрец.
– Можно сказать и так… Только у зверей, с которыми мы нынче имели дело, ножи побольше клыков Отца Медведей. И острые стрелы.
Ашег провел рукой по лицу, прогоняя сон.
– Тебя прислал Толмай?
– Отец мертв. Мы уже справили тризну и проводили его в Дом Дедов… – Учай скрипнул зубами. – А вслед за ним уйдет и Урхо. Он погиб сегодня на заре.
Ашег пристально посмотрел на юношу. Увы, значит, он понял слова богов верно. Все, что он ожидал, сбывалось, и даже хуже.
– Жаль Толмая! Но что поделать – такова воля богов. Я видел, что зло приближается к нашим землям, – со вздохом ответил он. – И Толмай ближе всех стоял к краю Бездны. Я заметил тень смерти на его лице, но говорить не стал – зачем омрачать последние дни тому, кого предки уже ждут в своих чертогах? Но он должен был встретиться со смертью на охоте, заплатив жизнью за избавление Ингри-маа от чудовищного зверя…
