Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы - страница 29

— «Гобболенд»! Мы дошли! — выдохнул Пузан. И разрыдался.

Гоблины стояли, пошатываясь, и с благоговением таращились на высоченные ворота и гигантскую неоновую надпись. В лучших гоблинских традициях половина букв не горела, и надпись урезалась до просто «БОЛЕН» — но гоблины все равно не умеют читать, так что какая разница. Изнутри доносилось громыханье музыки, вой сирен и тонкие, пронзительные вопли.

— Ну что, — сказал Красавчик. — Вот оно, падни. Конец пути. Стали явью все наши как-их-там. Ну, кадтинки, котодые видишь, када спишь.

— Сны, — сказал Обормот, превзойдя сам себя.

— В моих завсегда полно аллигатодов, — не к месту сообщил Косоглаз.

— Чего ж мы ждем? — завопил Цуцик, прыгая на месте вне себя от волнения. — Пошли скодей! Пошли! Пошли!

Сердца их колотились от предвкушения. На стертых, гудящих ногах гоблины поковыляли к турникету на входе.

У ворот стояла маленькая темная будка. Из будки высунулась волосатая мускулистая Ручища и преградила гоблинам дорогу. На Ручище была татуировка в виде сердца, а поперек сердца надпись: МАМИЩЕ. Спорить с такой Ручищей как-то не хотелось. Такая Ручища только мамище мила.

— Билет, пожалуйста, — произнес скрипучий голос из недр будки. Пальцы-сосиски нетерпеливо задергались.

— Ч-ч-че? — удивленно переспросил Красавчик.

— Я сказал, билет, пожалуйста, — раздраженно повторил обладатель Ручищи.

— Би — че? Непонятно, — сказал Красавчик, растерянно озираясь.

— Чтобы войти, — пояснила Ручища, — нужен билет.

— Никто нам ниче не говодил про билеты, — возразил Красавчик. Он потихоньку начинал соображать, что к чему. — Скажите, падни? — он повернулся к остальным.

Все согласились, что ни про какие билеты они слыхом не слыхивали. Повисла напряженная тишина.

— Так вы дас пускаете или че? — наконец спросил Красавчик.

— Деньги есть? — спросила Ручища.

Торопливо вытряхнув карманы и рюкзаки, гоблины обнаружили немало интересных вещиц. Древние обертки от конфет. Стоячие носки. Завязанный тугим узлом обрывок шнурка от ботинка. Окаменелый яблочный огрызок. Английская булавка. Выхлопная труба от мотоцикла. Деталь от старого бельевого катка. Замызганные носовые платки. Три ржавых ключа. Фотография Цуциковой мамули. Гора пуха — хоть матрац набивай. Но деньги, увы, отсутствовали.

— Божет, в долг пустите? — в отчаянии спросил Красавчик.

— Нет, — сказала Ручища. — Либо показывай билет, либо гони монеты.

Гоблины просто не могли в это поверить. Разинув рты, они глазели на Ручищу, не пускавшую их в «Гобболенд». Вынести столько испытаний, прошагать столько миль — чтобы тебе сказали «пшел вон»? Это настолько ужасно, что не может быть правдой.

Тишину нарушил Свинтус. Он пронзительно зарыдал, бросился плашмя на землю и замолотил по траве кулаками. Словно по сигналу, Обормот начал тереть глаза кулаками и жутким голосом завыл. Косоглаз, Пузан и Гнус встали в кружок и принялись исполнять танец, известный у гоблинов как «Топот сытых по горло» — надо со всей силы наступать партнерам на ноги, одновременно рвать на себе волосы, бить в грудь кулаками и скрежетать зубами. (В идеале исполняться должен в полнолуние, но тут была крайняя необходимость.)

Цуцик с диким воплем ломанулся к высокому забору, за которым был «Гобболенд», и что было мочи врезал по нему кулаком.

Неожиданно кулак прошел насквозь.

— Сюды! — зашипел Цуцик. — Все сюды! Этот забор, кажись, делали гоблины. Глядите, лапа насквозь пдошла! Тепедь тут дыдка!

Действительно. Аккуратная дырка в форме кулака. Цуцик скорей приложил к ней глаз. О, что за дивное зрелище! От такого любой гоблин пустит слезу.