– Ну спасибо, шеф! – Протирая лицо от брызг крови, я брезгливо пнула ногой отрубленную башку.
– А плащик-то к месту! – не забыл упрекнуть меня шеф.
Кто о чем, а вшивый о бане.
– И что теперь? – глядя на преисполненного чувством собственного достоинства мага, задала я самый волнующий вопрос.
– Как – что? – ответил вопросом на вопрос некромант, но тут же исправился: – Конечно же упокаивать!
* * *
Мелкий дождь моросил, размывая кладбищенскую землю под ногами, отчего сапог постоянно норовил соскользнуть. Выбившиеся из косы пряди промокли и при каждом порыве ветра липли к лицу. Набросив на голову капюшон безразмерного плаща, я брела вперед, волоча за собой лопату, которая звонко ударялась о каждый камень, иногда выбивая пару искр.
– Давай я понесу. – Джеймс, обогнув меня, забрал утварь. – Что-то ты приуныла совсем.
А у меня после его замечания глаз стал дергаться. Подняла взгляд на мага, прикидывая: если я его лопатой по темечку огрею, куда потом можно спрятать труп.
– Приуныла? – Я посмотрела на шефа, стараясь вложить во взгляд все, что думаю. – Мы два часа возились с разрубленным леяком, который все время норовил собрать обратно свои отсеченные части… Да еще и закапывать пришлось в разных местах!
– Все верно, иначе нельзя! – Джеймс легко перебросил черенок лопаты из руки в руку. А я с трудом волокла эту железяку…
– Но не в разных же концах кладбища, – пробурчала я, подходя к машине. Некромант, открыв багажник, забросил туда лопату и рюкзак. – Я же думала, что потерялась, когда свернула не туда и оказалась одна в этой темноте.
– Ну чего ты переживаешь? – Джеймс спокойно принял у меня испачканный плащик. – Утром бы тебя обязательно нашли.
– Утром? – Нет, все же стоило заехать магу между глаз черенком, для профилактики. – А всю ночь что прикажете делать? Сидеть и ждать у могильничка, пока меня хватятся?
– Ну, можно совершить обход. Вдруг нежить какая разгулялась.
– Мм… А я-то думаю, чего же мне не хватает! А оказывается, ночных прогулок по кладбищу. Вот спасибо! – Хлопнув дверью, я устроилась на пассажирском сиденье, сложив руки на груди.
Джеймс сел рядом. Мотор тихо зарычал, и мобиль тронулся. Свет фар разгонял ночную тьму вдоль дороги. Мы ехали молча, хотя я замечала, как шеф бросает на меня взгляды. Но я всю дорогу смотрела в окно, в котором мелькал улицы ночного города. Очень непривычно видеть пустынными рынок и центральную площадь, словно жизнь в этом месте остановилась…
Мобиль притормозил у высокого здания с белой колоннадой. Выйдя, я с удивлением рассматривала его. Огромные рельефные белые столбы окружали здание по всему периметру. Казалось, что на них держится крыша, под которой можно было рассмотреть золотые изображения людей.
– Это самое древнее строение во всем Фортленде, – тихо сказал некромант. – Пятьсот лет назад оно служило первым зданием суда, затем в нем разместили архив. А сейчас эта величественная постройка отдана под библиотеку.
– А что изображено вон там? – указала я вверх, на золотые рисунки.
– Ничего особенного, – пожав плечами, продолжил свой небольшой экскурс Джеймс. – Быт обычных людей. Женщина, что жнет хлеб в поле, лекарь, спешащий на вызов, воин… и многие другие. Художник хотел запечатлеть в столетиях простую человеческую жизнь.
– И у него это получилось.
– Ты больше не злишься на меня? – Вопрос прозвучал неожиданно, и я, вздрогнув, посмотрела на мага. – Я знаю, что порой наша работа, мягко говоря, не для девушек, но сейчас не было времени искать помощника. Леяк очень опасная тварь, и наше промедление могло стоить кому-то жизни.
– Я знаю, – отвернувшись, сказала я. – И совсем не злюсь на вас. Просто в последнее время в моей жизни происходит слишком много событий.
Справа, со стороны центральной площади, мелькнул свет, и Джеймс, резко развернув меня к себе, вдруг принялся целовать. Слишком неожиданно, и я поначалу только растерянно смотрела на мужчину. Он обнял меня за талию, прижимая крепче и давая несколько мгновений, чтобы осознать, что произошло. А потом, аккуратно надавив языком, приоткрыл мои губы, углубляя поцелуй. И я непроизвольно обняла шефа, отвечая тем же. Неподалеку послышались шаги, но мне уже было все равно.
