– Слишком много розового.
– Что это значит? – тут же задал очередной вопрос некромант. Среди розовой комнаты он казался чужеродным. Облаченный во все черное, с легкой полуулыбкой на губах, шеф ждал моего вердикта.
– Девушка слишком мечтательна и наивна. – Приблизившись к комоду, на котором стояла статуэтка единорога, я подняла ее и покрутила в руках. – Она верит в сказки и придерживается образа принцессы.
– Отлично. – Подойдя ко мне, Маккингстон встал за спиной.
От его близости кожа вдоль позвоночника покрылась мурашками и появилось странное ощущение ожидания. Вот только я пока не понимала, чего именно жду.
– Что еще ты видишь?
– Что? – потеряв смысл нашей беседы, глупо переспросила я, крепко сжимая в руках статуэтку.
Маг наклонился к самому моему уху.
– Что еще ты видишь, Джинни?
Мое имя прозвучало немного хрипло. Я снова обвела комнату взглядом, отмечая мелкие детали. Над кроватью висел коллаж. Много различных вырезок из газет, разного размера и цвета. Но объединяло их лишь одно.
– Девушка грезила о свадьбе.
Свадебные платья, букеты и праздничные кортежи украшали холст, в центре которого была картинка кружащихся в танце молодоженов.
– Умница.
Его дыхание коснулось шеи, и кожа на ней тоже покрылась мурашками. Он словно невесомо касался меня.
– Но чего не хватает?
Взгляд блуждал по стенам, появилась уверенность: я что-то упускаю. Вокруг было много картин, и практически со всех на меня смотрела хозяйка комнаты. Девушка любовалась собой, и поэтому ее образ находился на каждой стене.
– Если она собиралась уехать с женихом, то почему нигде нет его портрета? – Догадка, словно молния, пронзила меня.
– Именно.
Маккингстон обошел меня, направляясь к центральному портрету Виолы. Заложив руки за спину, он рассматривал изображение, на котором девушка в прозрачном пеньюаре томно смотрела через плечо сквозь полуопущенные ресницы. – Она так грезила сказкой о принце, что, когда на горизонте замаячил нужный кандидат, с головой отдалась любви, не обращая внимания на странности возлюбленного.
– Какие странности? – Отвернувшись от слишком откровенного портрета, я подошла к окну и раздернула легкие шторы.
Мистер Маккингстон задумчиво хмыкнул, но все-таки пояснил:
– Он не соглашался, чтобы его портрет красовался в этой комнате.
– Но почему?
– Бывает много разных причин. Нужно учитывать то, что такая девушка, как мисс Виола, не посмотрела бы на парня, обладающего специфической внешностью, так как считала, что принцессе положен принц, и никак иначе… Может, он просто не любит портреты или по каким-то причинам не хотел, чтобы его запечатлел художник.
Я, нахмурившись, хотела еще что-то спросить, когда дверь распахнулась, пропуская дворецкого.
– Миссис Дарк отбыла вместе с лекарями и дочерью и просила вас предупредить, что сегодня не вернется в поместье.
– Хорошо. – Мистер Маккингстон вышел вперед, в последний раз осмотрев комнату. – Проводите нас.
Особняк четы Дарк в очередной раз поразил меня размерами. Петляя по коридорам, я осматривала дорогое убранство, слушая разговор шефа и дворецкого.
– Так вы, мистер Харисон, утверждаете, что у мисс Виолы не было гостей?
– Именно так, мистер Маккингстон.
Дворецкий не выражал никаких эмоций, и если бы голосам присваивали цвета, то у слуги, несомненно, оказался бы серый, в то время как голос шефа ассоциировался у меня с черным бархатом, который в лучах солнца переливается тысячами оттенков.
– Последней, кто выходил из комнаты мисс Виолы, была ее сестра, мисс Лилит. Прошу.
Харисон раскрыл перед нами входную дверь, в которую тут же ворвался легкий летний ветерок. Он игривым котенком потрепал мои волосы и умчался в неизвестном направлении.
– Благодарю. – Маккингстон вышел на крыльцо и слегка обернулся на дворецкого. – Как давно вы служите у четы Дарк?
– Десять лет.
На лице пожилого слуги появилась легкая тень улыбки, хотя я уже начала сомневаться, что этому человеку свойственны хоть какие-нибудь эмоции.
– Где бы я мог найти мисс Лилит? Ведь сейчас ее нет дома?
Я подошла к магу и замерла рядом с ним.
– Не могу вам ответить на данный вопрос. Мисс Лилит – очень своеобразная девушка.
