Сие видение на исповеди поведал благовещенскому протопопу некий человек, заклявший протопопа Господом не называть царю его имени.
Царица Марья Петровна, прослышав про тот вещий сон, плакала.
Государь же Василий Иванович ни страха, ни гнева не выказал. Не чужие сны его заботили, но казна. Дабы одолеть ее печальную пустоту, повелел он вынести на московский торг все царские, все царицыны старые вещи, всю рухлядь — меховую, парчовую, сапоги, чоботы, шапки, рукавицы. Кто хочет в царском платье хаживать — плати!
Многие пришли на небывалый торг и брали рухлядь, прибавляя цену, вдвое и втрое, по грехам своим, Ибо государство впадало в нищету.
Спросил Василий Иванович деньги с монастырей, и монастыри дали ему, не отказывая.
На те деньги собрал Василий Иванович войско.
Когда полки выходили из стен Москвы, направляясь к Волхову, чтобы остановить Самозванца, ударили колокола, и у самого большого, у самого громогласного кремлевского колокола отвалился язык, колокол стал нем. Не гул, но вихрь вылетел из его огромного чрева. Немой, крутящийся вихрь.
2
Вор и Самозванец привык не столько воевать — хлеб-соль отведывать. В Козельске его почтили, в Калуге, в Борисове. Можайск только день воевал против «истинного царя». А в Тайнинском иное встретил.
В ночь на 24 июня пушкари залили орудия свинцом, позабивали затравки гвоздями и бежали к своим, в Москву. Бежали, да не убежали. Пытали бедных, казнили. Кого на кол, кого саблями посекли.
Нет имен у тех пушкарей, не поминают их в церквах, не тратят на них слов историки… Простые пушкари, не пожелавшие смерти Руси. Из-за этих пушкарей чрезмерная близость к Москве показалась и Вору, и его гетману Рожинскому опасной. Встали табором в Тушине.
Село Тушино названо по имени хозяина своего. Боярин Тушин получил сельцо в 1536 году в княжение Василия III. Помирая, завещал дочери, княгине Телятевской. Место было красное, обжитое с давних пор. Еще в 1382 году московский князь Иван Данилович одарил этим селом боярина Родиона Несторовича Квашню за спасение жизни в жестокой сече.
Заботясь о вечной жизни отца и матушки, детей, родичей, о себе, грешной, княгиня Телятевская подарила Тушино Спасо-Преображенскому монастырю.
Вечность у Бога. Бог же за посягательство на тайну Свою наказует. Коли света хочется, учителю внемли. Учитель за спиной. Он — наше вчера. Помнить бы всем русским людям хотя бы одно Тушино. Много стыдного пережили предки, а Тушино все же особняком стоит. Тушино — позорный крест России. Крест надо нести, беречь как зеницу ока, дабы не повторилось…
Чужие шатры покрыли Тушино, будто слетелись птицы с железными когтями, чтобы ранить русскую землю, чтобы русских людей склевать железными клювами, чтобы размести, развеять пепел русских городов серыми крыльями, что ни взмах — столбы гари да вихри огня.
Снова пришел царь Василий Иванович к провидице Алене. Алена уж совсем усохла, стала махонькая, темная, как кринка, в которой молоко оттапливают.
Увидев царя на пороге землянки своей, всплеснула Алена ручками, тонкими, как ивовые прутики, припала головой к животу его — выше уж не доставала — и заплакала. По нему ли, царю, по России ли, по народу ли нашему пропащему. Не решился Василий Иванович спрашивать, утер старушке слезы, умыл мокрой рукою свое лицо. И вот уж и чудо — перестала голова дрожать, глазки снова стали махонькими, поросячьими. И походка переменилась. Стал бочком ходить, видя впереди и позади. Так неслышно наступал на землю, что стража и та вздрагивала, когда являлся он вдруг будто из-под полу, из-под каменных плит.
Василию Ивановичу было чего опасаться. Лжецари и лжецаревичи уж на двух руках не умещались: Петр, Август, Лаврентий, Федор, Василий, Симеон, Клемент, Савелий, Гаврилка, Мартынка, Ерошка…
За три года русские люди до того издурили друг друга, что полподлости уж принимали за полправды.
Москва на тушинцев взирала благодушно. Знали, хорошо знали москвичи — враг на выдумки горазд. И проморгали… Толпа поляков каждый день вступала в Москву, царские люди ехали в Тушино. Тушинские ополченцы из крестьян перекликались с московскими стрельцами. И те и другие грелись на солнце, теряя боязнь. Разговоры шли пресоблазнительные. Кто он там, главный тушинец, вор ли, истинный ли царь Дмитрий Иоаннович, простому народу от него одна только прибыль. Поместья господ, служивших Шуйскому, крестьянам роздал. Где прошел истинный государь — всем воля, всем земля.
