Тотчас же после древлян Олег обратил свое внимание на северян. Это славянское племя в то время не было самостоятельным. Северяне платили дань хозарам. Когда Олег явился к ним со своими дружинами, он прежде всего созвал их старейшин, которым сказал так:
— Я враг хозарам, а не вам!
Этих слов было достаточно, чтобы северяне, тяготившиеся зависимостью от чуждого им, и по происхождению, и по духу, народа, поспешили передаться Олегу. Легкую сравнительно с хозарами дань все северяне платили охотно; хозары же, обессиленные еще при Аскольде и Дире, не посмели спорить с киевским князем.
На следующий год настала очередь покориться и радимичам.
Олег пришел и к ним.
— Кому платите дань? — спросил он.
— Хозарам! — последовал ответ.
— Не платите хозарам, а давайте лучше мне! — ответил киевский князь, и радимичи с той же поры стали платить русскому князю те же два шляга с дыма, которые давали хозарам.
Не так легко было справиться с племенами, которые ни от кого зависимы не были: дулебами, хорватами и тиверцами, а угличей так и не удалось Олегу покорить.
Олег никогда не оставлял мысли о набеге на Царьград и терпеливо выжидал удобного времени.
В 907 году со всех подвластных племен собраны были дружины. На берега Днепра сошлись, кроме варягов, славяне ильменцы, чудь, кривичи, меря, поляне, северяне, древляне, радимичи, хорваты, дулебы и тиверцы.
Когда Олег произвел подсчет своему войску, то всех людей в его дружинах было по 40 человек на каждый из двух тысяч стругов, то есть восемьдесят тысяч человек.
Никогда еще нё собиралось такой огромной рати…
Олег мог оставить Игоря вместо себя, с ним была Ольга, а в молодой киевской княгине старый правитель был вполне уверен.
И вскоре пошел он со своими дружинами на Византию.
Страшный переполох вызвало в Византии известие о выступлении Олега.
Всю свою надежду византийцы полагали в железных цепях, замыкавших вход в гавань, да в городских стенах.
С ужасом осажденные видели из-за стен озарявшие небеса багровым светом зарева пожаров… Это пылали окрестные селения, монастыри, церкви…
Словом, повторялось все то, что уже пережили византийцы при приближении к Царьграду славянских дружин под предводительством Аскольда и Дира.
Но все-таки византийцы чувствовали себя в безопасности за крепкими городскими стенами и думали что тяжелых стругов Олегу не удастся перетащить по берегу волоком, как это сделали Аскольд и Дир.
Суда Олегова флота были действительно тяжелы, так что их в самом деле нечего было и думать перетаскивать волоком, но Олег недаром был норманнский витязь, недаром он ходил под Лютецию… Скоро увидали осажденные византийцы такое, что просто глазам своим не хотели верить: весь славянский флот под полными парусами шел по суху, как по морю!
Олег поставил свои ладьи на колеса и таким образом прошел на ту часть берега, откуда эти ладьи опять могли быть спущены на воду.
Византийцы теперь ясно видели, что их последний час близок.
Гибель была неминуема!
Тогда решили прибегнуть к обычному средству Византии — к яду, решено было отравить грозного врага. Но как это сделать?
Прежде всего нужно было во что бы то ни стало остановить славян, и вот из дворца к Олегу посланы были послы с богатыми дарами.
Киевский князь принял их.
— Не губи наш город! — говорили посланные, — пощади его…
— Чтобы я стал щадить Царьград, когда он уже в моих руках? — возразил Олег, — невозможно это… Сколько труда, сколько людей потеряно…
— Мы не пожалеем ничего! Вознаградим все твои потери! Не губи нас…
— Что же вы дадите?
— Мы беремся давать дань, какую ты пожелаешь!
Такое предложение представляло несомненные выгоды.
Счастье на войне изменчиво — это Олег знал, зачем было испытывать судьбу и не соглашаться на то, что само давалось в руки. И он принял дары.
Для Олега были присланы изысканнейшие яства со стола самого императора.
Олегу вдруг показалась подозрительной эта услужливость недавних врагов. Знал он коварство греков.
Он предложил посланным первыми отведать присланных яств и напитков. Олег заставил их съесть все, что прислал ему император, и убедился, что все было отравлено: отведавшие присланных блюд умерли.
