Легкий ветерок пробегал по деревьям, разнося повсюду утреннюю прохладу.
Юноша поднял голову, она была тяжела и нестерпимо болела, в висках шумело, в глазах ходили зеленые круги…
— Что со мной? Где я? — прошептал Вадим.
Неподалеку от него стоял, опершись на клюку, кудесник Мал.
— О! — простонал Вадим, — зачем, зачем ты, кудесник, показал мне все эта?
—. Ты сам пожелал, сам и вини себя, — коротко ответил Мал.
— И неужели же я кончу так, как видел в дыму?
— Такова воля богов!
— Нет, нет. Я не за тем к тебе приехал, ты должен заговорить мне нож на моего врага! Исполнил ли ты это?
— Увы, нет…
— Жалкий старик! — закричал Вадим, — презренный обманщик… Как ты смел ослушаться меня?..
— Я повинуюсь только высшей воле, человеческая же для меня ничто, — спокойно сказал Мал, — ты мне приказывать не можешь!..
— Так я заставлю тебя…
— Попробуй!
Вадим, побледнев от бешенства, кинулся было к старику, но вдруг точно какая-то неведомая сила оттолкнула его назад. Мал стоял спокойный и недвижимый; только взгляд его проницательных глаз был устремлен на Вадима. В этом взгляде было что-то такое, что невольно заставило Вадима остановиться и в бессилии опустить руки…
— Что же ты, гордый старейшинский сын, не заставляешь старого Мала выполнять твои приказания? — сказал кудесник. — Чего ты испугался? начинай… видишь, здесь никого нет, кроме нас двоих… Ты можешь быть уверен, что за смерть старого Мала отомстить будет некому.
— Прости! — сделав над собой усилие, вымолвил Вадим.
— Теперь ты чувствуешь, что не все в воле человека и не везде поможет сила… Знай же, есть и нечто другое, более могущественное, чем сила богатырей… Это таинственная сила, немногие владеют ею…
— Отец, отец, молю тебя, исполни, что я прошу, — упал Вадим на колени перед Малом, — заговори мне нож, я видел свое будущее и уверен, что если я уничтожу врага, то не погибну…
Мал отрицательно покачал головой.
— Я уже сказал тебе, юноша, что есть иная, таинственная сила, против которой невозможно человеку бороться… Избранники ее, силой судьбы, всегда останутся невредимы… ничто не может повредить им. Твой враг принадлежит к числу их… напрасно я пытался исполнить твою просьбу, нет, мои чары бессильны… Я не могу заговорить твой нож на Избора, его бережет сама судьба!
— Ну ладно! — воскликнул Вадим. — Я и без заговоров сумею обойтись! Напрасно я послушал лживых советов и обратился к тебе, лживый старик, ничему из твоих предсказаний не верю я, слышишь, не верю, и ты, может быть, скоро услышишь, что твой избранник судьбы будет лежать бездыханным у моих ног.
Он быстро вскочил на коня и, бросив злой взгляд на Мала, умчался.
Лихой конь быстро вынес Вадима из чащи и, почувствовав, что всадник бросил повод, помчался вперед по едва заметной тропинке.
Вадим совсем не замечал, куда несет его конь. В сердце его кипела злоба.
Конь мчался во весь опор. Среди деревьев показался просвет. Еще несколько мгновений, и Вадим выехал из лесной чащи. Юноша огляделся вокруг. Позади шумел дремучий лес, а впереди, совсем близко, расстилалась гладь озера.
Ильмень был спокоен. Только изредка всплескивались на его покрытой рябью поверхности зеленые гребешки.
Вадим с испугом оглядывался вокруг, тропа была потеряна, эта сторона была совсем незнакома ему.
Вадим чувствовал, что силы его совсем оставили. Голова кружилась, в висках стучало, он едва держался на ногах. Вдруг Вадим покачнулся и упал на расстилавшийся у его ног зеленый ковер.
Когда Вадим пришел в себя, он услышал голоса, раздавшиеся совсем близко. Слышались смех, бряцание оружия, лай собак.
«Где это я?» — подумал Вадим и попробовал открыть глаза. Но веки его были необыкновенно тяжелы.
— Лежи, лежи, — послышался грубый мужской голос, — отлеживайся…
— Да не голоден ли он? — раздался другой голос.
— А, вот встанет, тогда и накормим.
Вадим все же с усилием открыл глаза.
— Пить, — прошептал он чуть слышно.
Чьи-то руки тотчас же протянули ему ковш, полный холодной чистой воды.
— Где я? — прошептал Вадим, приподнимаясь.
С удивлением огляделся он вокруг. Впереди расстилалась неоглядная ширь Ильменя. Вокруг суетились люди. Все они были молоды и сильны. Одежды их были потрепаны, лица загорелые, но зато у каждого было оружие, какое и в Новгороде являлось редкостью. Тяжелые секиры, мечи, луки с полными стрел колчанами.
