Снова ветер захлопал полами шатра, прогнал черную тучу, и заиграла румяная заря в синей дали. Князь видит себя въезжающим в княжий дворец. Киевляне встречают его почестями и радостными криками. Толпа гридней окружает его; ратные люди низко кланяются ему и величают красным солнышком, просят прощения, просят не гневаться на них и принять великокняжеский стол. Чинно провожают его воины; княжие отроки ведут под уздцы его коня, а княжие мужи под руки саживают и провожают его в разубранный шатер. «Князь, князь!» — слышит он.
Владимир просыпается.
— Ярополк прислал просить о мире, — слышит он. — Допустите нас с поклоном.
— Ведите их ко мне! — кричит Владимир страже.
Полы поднимаются, и к нему вводят советника Ярополкова, Блуда, тот кланяется ему до земли и просит дозволить молвить слово.
— Говори, — разрешает Владимир.
— Просим, государь, не гневаться на нас, идти с нами и положить твою волю на дружину и на Киев, — говорит Блуд.
— Государь, великий князь новгородский, дозволяет тебе вести к нему речь не от имени киевлян, а от князя киевского, Ярополка, — перебил его воевода княжеский.
— Дозволь, государь княже, слово Ярополково молвить без послухов, — сказал Блуд.
Воеводам и тысяцким не понравилась такая дерзость посла, но Владимир приказал всем выйти.
— Государь, — начал Блуд, когда ушли воеводы, — брат твой Ярополк прислал меня склонить тебя на мир и любовь. Зовет он тебя, брата любовного, в гости к себе, на пир почестный, там, говорит, будем мы рядить о волостях и наследии и дружно, как любовные братья, поделим землю…
— Молви ему: буду, — отвечал Владимир.
— Государь князь, великий, — продолжал Блуд, — я вижу, ты милостив и добр… Дозволь мне сказать истину без хитрости и лукавства.
— Говори!
— В брате твоем, а тем паче в его дяде Свенельде, кипит злоба… Не верь ему… он хочет убить тебя и зовет на пир кровавый… хочет исхитить власть твою насильем, вместе с твоей невестой, прекрасной княжной Рогнедой…
— Ах так! — воскликнул Владимир, — Ему хочется исхитить власть мою и княжну полоцкую!..
— Государь княже, люди киевские слышали про славу твою и ласковую душу, а Ярополка не возлюбили за неправду: ты, господине мой, по сердцу им, возьми Киев и владей, а Ярополка накажи немилостью за злой умысел… призови его к себе, и пусть падет он в ту яму, которую он уготовал тебе.
— Да будет по-твоему, — отвечал Владимир. — Ступай и скажи, что я ему дам ответ.
Посол поклонился и поторопился уйти; в шатер вошел воевода княжий и отрок.
— Государь, — сказал воевода, — княжна Рогнеда прислала к тебе своего отрока и зовет тебя в терем на Капиче.
— Добро, — отвечал князь. — Коня!
Князь вышел из шатра, вскочил в седло и помчался в село Капиче. Отрок мчался впереди. Вскоре они прискакали на боярский красивый двор, огороженный дубовым тыном. Князь соскочил с коня у крыльца, между витыми столбами. Княженецкие жены и сенные девушки встретили его на крылечке и низко поклонились ему, но он не отвечал ни на чьи поклоны и пробежал в светлицу Рогнеды, которая встретила его на пороге.
— Желанная моя! — воскликнул Владимир, схватив ее за руку, но Рогнеда остановила его.
— Сядь, князь, — тихо сказала она, — будешь дорогим гостем… Как поживать изволишь?.. Я уж боялась, не извели ли тебя враги твои…
— Нет, моя ненаглядная, жив и здоров, но стосковался по тебе, — весело говорил князь, садясь на покрытую дорогой поволокой лавку.
— Испей, князь, и вкуси за здравие богов, дали бы тебе долголетия и возвеличили славой, — сказала Рогнеда, угощая князя малиновым медом, перепечами и пряниками, вынесенными на подносах княженецкими женами, которые низко поклонились и, наполнив чашу хмельного меду, поднесли ее Владимиру.
— За твое здравие выпью, светлая моя княжна, — сказал он, поднимая чашу и выпивая ее до дна, — а пищи не приму, покуда ты не будешь моею.
Жены, девушки и посиделки княженецкие незаметно ушли, догадываясь, что князь хочет остаться наедине.
— Ну, напои добрыми речами душу мою и обласкай меня… Не возлюбил я дни мои без тебя… Дай поцеловать твой светлый лик, — сказал князь.
— Нет, князь, хоть светлы твои ризы, но душа совсем обветшала… Я вижу, ты плакал горю моему очами, а сердцем смеялся, и не исполню я воли твоей, не буду женою твоей, покуда жив Ярополк: у него мой обруч.
