Зыбата с интересом прислушивался к раздававшимся вокруг него разговорам.
— Ой, боязно, как бы не примирился Владимир с Ярополком, — слышал Зыбата. — Добр Владимир и сердцем мягок; примирятся братья, и все пойдет по-старому…
— Не бывать тому, — горячо воскликнул кто-то, — скорее Днепр вспять пойдет, чем будет так. Не желаем Ярополка.
— Кто его желает? На Владимира поглядеть да потом на Ярополка, что небо от земли. Ярополк-то и толстый, и слюнявый, и пыхтит, как лошадь опоенная, а Владимир-то словно солнце красное…
И вдруг толпа, радостно шумевшая, сразу замолчала. Воцарилась мертвая тишина, люди раздвигались, давая путь к воротам Детинца.
— Ярополк, — тихо послышалось в толпе.
Показалось несколько верховых; впереди ехали новгородские дружинники, сзади — варяги, а за ними видна была повозка, грузно катившаяся по неровной почве; за ней следовало несколько варягов.
— В повозке-то Ярополк с Блудом, — услыхал около себя Зыбата.
— Ишь ты, прячется, на народ киевский взглянуть совестно, а Нонне-арконца не видать.
— Где же увидишь? Он ведь при Владимире.
— Чего там при Владимире, его и в Киеве, и в Ярополковом стану видели…
— Ну, приехали все теперь. Теперь Владимира ждать будем.
Кто-то слегка тронул Зыбату за плечо. Он быстро обернулся и увидел Феодора, бывшего на этот раз тоже без доспехов и тоже в простом киевском платье; около него стоял подросток с нежными чертами лица и задумчивым взглядом серых больших глаз. Это был сын Феодора Иоанн.
— Ой, Зыбатушка, — заговорил варяг, — как будто совсем не приходится хорошего ожидать, как будто дурное что-то надвигается, и такое дурное, что сердце замирает, как подумаю.
— Для кого дурное? — чувствуя невольную тревогу, спросил Зыбата.
— Для князя нашего, для Ярополка.
— Полно, Владимир не имеет на него зла, братья примирятся…
— Братья, братья. Да если бы участь Ярополка только от Владимира и Добрыни зависела, так нечего и бояться за него.
— Но кто же еще ему грозит?
— Два у него страшных врага: Блуд и Нонне-арконец.
— Эй, Федор, что же они могут сделать? Владимир в Киеве хозяин.
— Не знаю и сказать ничего не могу, а вот только мне ведомо, что Нонне призвал к себе двух арконских варягов с Рюгена; те варяги и в Киев пришли еще вместе с Нонне; знаю я их, для арконца они псы верные; на кого он их натравит, на того они и бросятся…
— Ну, что же из того?
— То, Зыбата, что им Нонне приказал быть в той избе, которая для Блуда приготовлена, и быть он им там приказал потайно… И вот сегодня я прознал, что Ярополк Владимира будет ожидать не в княжеских хоромах, а как раз у Блуда. Вот и посуди сам, что из этого выйти может.
Феодор не успел договорить, как послышался отчаянный вопль.
— Убили, убили, — кричал чей-то голос.
Толпа, словно подхваченная порывом ветра, кинулась к воротам Детинца. Зыбата, подхваченный толпой, очутился в передних ее рядах. Он увидел Варяжко, залитого кровью, но державшегося на ногах и в страшном негодовании кричавшего так, что его голос слышен был даже сквозь шум многочисленных голосов.
— Заманили князя, заманили и убили, — кричал Варяжко, — предатели… На безоружного руки подняли. Он к вам с добром и любовью шел, он вам мир нес, он ради того, чтобы крови вашей не пролить, смирился и гордость свою победил, а вы убили его из-за угла.
— Да кто кого убил? Кто? Как смеют нас убийцами называть?! — зашумела толпа.
— Князя вы убили… Ярополка…
Зыбата заметил, что с крыльца соседней избы, у дверей которой стояли Блуд и Нонне, кинулись к Варяжко два вооруженные короткими мечами варяга…
Зыбата, заграждая Варяжко своим телом, крикнул им:
— Прочь! Как вы смеете! Ежели Варяжко неправду говорит, то пусть князь его рассудит.
Смелые слова Зыбаты произвели впечатление.
— Да, да, пусть князь рассудит, пусть он разберет, кто Ярополка убил и мы ли, люди киевские, в его смерти повинны, — послышалось из толпы.
Зыбату и Варяжко окружили киевляне.
Варяги подняли было мечи, чтобы врубиться в толпу, но в это время воздух задрожал от громкого крика, вырвавшегося сразу из нескольких тысяч грудей.
— Здравствуй навеки, князь наш Владимир! Привет тебе, солнышко наше красное!
