— На кого ты говоришь? — сурово промолвил Святослав. — Помни, мы хотим правды. Если ты солжешь, горе тебе. Говори, кто пролил кровь Зыбаты.
— Прастен! — крикнул Темир.
— Прастен, отец! Ты лжешь, печенег, — закричал Святослав. — Прастен был со мною, не отходил от меня.
— Я правду говорю! — воскликнул Темир. — Прастен нанял наемников убить Стемида, а они, не найдя его, стали биться с Зыбатой и со мной, их было много, они одолели нас. Вот вам скажет этот, что я не лгу.
И он поставил перед князем связанного человека, которого он притащил к крыльцу.
Это был Збигой, стремянной Прастена.
— Вот он, по приказанию Прастена, посылал убийц к Стемиду… Зыбата подслушал их разговор и поспешил на помощь к старику…
Дикий крик прервал речь печенега. Это Прастен наконец понял, в чем дело. Страшная истина вдруг обнаружилась перед ним…
— Презренный негодник, — загремел князь, — ты хотел обмануть меня! Ты, которого я приблизил к себе, осмелился низкой клеветой прикрыть свое злодеяние. Когда казнь назначить для тебя? Самых лютых мук будет для тебя мало…
И князь ударом ноги повалил Прастена на землю.
— Народ киевский, мужи и людины, — загремел Святослав, — обещал я суд правдивый, и сами видите вы, чья правда. Виновен мой воевода Прастен, чего он заслуживает за вину свою?
— Смерти! — раздались голоса воевод и бояр.
— Смерти! — как эхо, повторила толпа.
— Так возьмите же его и казните сами. Раздерите его на двое деревами, размечите по полю на конях.
— Княже, — вдруг выступил пред Святославом Андрей, — помни, что сказал ты: суд правдивый обещал.
— Я и даю его!
— Нет. Твой приговор не по правде сказан.
Глаза Святослава сверкнули.
— Чего же ты хочешь? — воскликнул он.
— Что бы ты отдал мне Прастена, он мой!
— Прав Стемид, прав, — раздались голоса.
— Прастенова жизнь принадлежит ему.
— Отдай, княже, Прастена Стемиду, отдай.
— Пусть он делает с врагом, что хочет.
Святослав на мгновение задумался.
— Пусть будет так, — произнес он. — Стемид, ты обижен! Отдаю тебе я Прастена со всей семьей его, с женою, с сыном, со всем достатком его… Да будет он рабом твоим, а если ты хочешь казнить его, казни, как пожелаешь, люто.
— Спасибо тебе, княже, — поклонился в пояс Святославу Стемид, — слышал ты, Прастен, что сказал князь?
Прастен, поднявшийся на ноги, смотрел на него, и ужас отражался в его взоре.
— Слышал ты, Прастен, — еще раз повторил старец, — мой ты теперь, и жена твоя моя; а сын твой Зыбата и без того давно уже мой. Так вот, я, отныне господин твой, молю тебя, прости ты мне от сердца всего своего все, что имеешь на меня. Забудь зло свое на меня. Прости мне, несчастный брат мой, да не будет более злобы между нами, молю тебя об этом, кланяюсь тебе.
И с этими словами старец поклонился в ноги своему врагу.
Прежде чем Стемид успел подняться, Прастен припал сам к его ногам и с рыданиями обнимал их.
— Стемид, Стемид! — хрипло просил он. — Ты победил меня. Вижу неправду свою пред тобой. Научи меня добру твоему, дабы мог я быть таким же, как ты…
— Господь, вразумит тебя! — проговорил Стемид. — Жди и надейся, а теперь иди с миром в дом твой и позволь мне навестить Зыбату.
— Мой дом твой. Князь отдал меня тебе…
— А я говорю, прими меня в своем доме, как брата. Пойдем! Прости, княже, и, если можешь, помилуй Прастена. Он тебе еще нужен, и плохо будет, если ты лишишься такого воеводы.
Святослав только махнул рукой и ушел.
