Все свидетели этой сцены, происходившей на лесной поляне, почувствовали и смущение, и недоумение.
— Старик, кто ты! — кинулся к Андрею Зыбата.
Он схватил Андрея за руки и, ожидая ответа, пытливо вглядывался в его глаза, страстно желая найти в них разрешение мучительного вопроса.
— Кто ты? — повторил он. — Скажи мне?
— Пусть тебе скажет твой отец, Зыбата! — сказал старец.
Но Прастен стоял как окаменелый. Потом он вдруг бросился к ним и с силой оторвал его от Андрея.
— Прочь, несчастный, — закричал он, — прочь! Беги, спасайся.
— Батюшка, что ты? — забормотал юноша. — От кого бежать?
— От него! Он погубит тебя!
— Да кто же он, этот старик, батюшка!
Этот вопрос как будто привел в себя Прастена.
— Кто? — закричал он. — Разве я не говорил тебе про него? Ведь еще утром я говорил тебе о нем.
— Батюшка, — воскликнул Зыбата, — это Стемид?
— Он… мститель…
Зыбата оглянулся и с ужасом смотрел на старца.
Тот, оставив печенега, шел к Прастену. Юноша инстинктивно сделал движение вперед и заслонил собой отца.
— Я рад, что ты узнал меня! — сказал Андрей.
— Отойди! Что ты хочешь? — глухо закричал тот.
— Что я хочу, Прастен? — заговорил Андрей. — Ты разве не знаешь этого? Иль ты забыл? Между нами кровь…
— Ты хочешь мести? Возьми меня… Убей…
— Нет! Ты не христианин, ты не знаешь, что нам Господь Бог сказал: «Мне отмщение и Аз воздам». И Он, милостивый, уже отомстил и мстит за меня самой страшной, самой ужасной местью, какая только возможна. Я отомщен уже, Прастен!
Отец и сын с удивлением смотрели на Андрея.
— Да, Прастен, мой Бог отомстил за меня! — продолжал тот. — Ты отнял у меня единственного сына. Твой сын, единственный сын твой, умирающий, пришел ко мне, и я вернул его к жизни. Я возвратил его тебе здоровым и невредимым. Но сделал это, Прастен, не я, а Господь Бог мой, который повелел прощать нам ненавидевших нас. Ты взял, Прастен, моего сына, я сохранил и возвратил тебе твоего, мы квиты.
— Андрей! — сказал Владимир. — Правду говорила моя покойная бабка, что ты лучший из людей!
Старец не обратил внимания на эти слова и сказал:
— Отойди, Зыбата, теперь у меня есть дело к отцу твоему.
Но Прастен и сам оттолкнул сына и, вытянувшись во весь свой огромный рост, произнес гордо:
— Вот, я перед тобой, Стемид; я знаю, ты хочешь моей крови, убей меня, это твое право… Ты мстишь…
— Да, Прастен, я мщу, но мщу так, как повелел мне Бог мой, — заговорил Андрей, — месть моя ужасна. Никакие муки не могут сравниться с ней…
Владимир, Зыбата, Улеб затаили дыхание.
Зыбата торопливо в немногих словах передал Святославову сыну, что произошло между Прастеном и Стемидом.
Андрей продолжал:
— Да, Прастен! Много-много времени прошло с тех пор, когда ты меня видел в последний раз. Я-то тебя видел часто. Ведь давно уже я живу в этом лесу, ох как давно… Не стариком седым я пришел сюда, и здесь вот и сгорбился, и поседел как лунь… Часто и близко я видел тебя, Прастен. Скажи мне, Прастен, ты ведь чувствовал, что я близко.
Прастен вдруг выпрямился. Его ужас и удивление прошли.
— Зачем ты говоришь все это, Стемид? — с усмешкой заговорил он, — зачем ты мне грозишь своей местью? Ты забыл, что и я еще крепко держу в руках меч и сумею постоять за себя…
— Верно, Прастен, верно, — добродушно сказал Андрей, — ишь ведь ты какой молодец! На тебя и года не действуют. Крепок ты, как дуб…
— Ты смеешься надо мной!
— Да нет же, Прастен, нет, я только говорю правду…
— Так и я тебе скажу. Ты сам говоришь, что ты не раз видал меня, что бывал от меня совсем близко.
— Да, Прастен, совсем близко…
— И ты не отомстил мне…
— За что?
Вопрос этот был так неожидан, что и Прастен, и трое юношей с удивлением поглядели на старца.
— Как за что? За кровь твоего сына…
— Да ведь я уже отомстил тебе!
Прастен пожал плечами.
— Разве ты не слыхал, что я говорил? Ты взял моего сына, я с Божией помощью вернул тебе твоего.
— Я и пришел поблагодарить тебя за Зыбату.
— Я знал это…
— Мне не было известно, кто ты, но не привык я у кого бы то ни было оставаться в долгу…
— У тебя гордый нрав, Прастен…
— Какой бы ни был, он мой! Выслушай меня и не перебивай.
— Я слушаю тебя, Прастен.
