— Быть по-твоему, — решили воеводы.
Началась осада. Шло время, осада не давала результатов, дружины Ольги стали скучать и более всего желали вернуться обратно в свои семьи.
Ольга знала об этом.
Знали о том и в Искоростене.
Однажды к Малу явился посланец из киевского стана.
Мал поспешил принять его.
— Прислан я к тебе княгиней нашей, — объявил посол, — велела она сказать, что хочет видеть тебя одного, чтобы говорить с тобой об очень важном деле…
— Не пойду я к ней.
— Ты, князь, пошел бы… Может быть, и помирились бы. Или ты женщины пугаешься, так княгиня наша тебе сказать приказала, что волоса твоего на голове не упадет… Невредимым в Искоростень вернешься.
Мал сперва решил не ходить, но сладкое чувство надежды уже закралось в его душу.
«Помириться зовет… — думал он, — кто знает женское сердце, может, она и любит меня в самом деле и хочет только себя показать… Пойду…»
И он решил идти.
Они встретились в уединенном месте, одни, без свидетелей…
— Ольга моя! — сказал Мал, — наконец ты простила меня!
Он раскрыл было свои объятия.
— Постой, князь Мал, — увернулась Ольга, — будет еще время, а ты мне вот что скажи… Хочу я с Искоростеня дань потребовать и уйти.
— Что мне до этого, если тебя со мной не будет?
— Как что, хочу простить я древлян.
— Опять обманешь.
— Когда я обманывала?
— А тогда… сколько людей со света сжила…
— Да ведь я ничего и не обещала им… Первые твои послы пришли, я им сказала, что сделаю им великую честь, и сделала, а какую, я им не говорила.
— А когда на тризну пришли?
— Так что же? Разве я говорила, какова будет тризна, сами вы виноваты, что поверили женской хитрости. А я тебя не обманывала, никогда не говорила, что твоей женой я буду, просила подождать только. Да потом, как устроила эту тризну, разве я не сказала, что позову тебя, вот и позвала… Видишь, и тут я права.
— Чего же ты от меня хочешь теперь? — спросил Мал.
— Хочу, чтобы больше крови не было между нами.
— А потом…
— Что потом?
— Полюбишь меня?
— Экий ты! — засмеялась Ольга, — не знаю, там видно будет.
Мал ушел обнадеженный.
Обрадованный явился Мал в Искоростень.
Однако предложение Ольги было встречено в Искоростене с недоверием.
— Опять обманет, — говорили наученные опытом искоростенцы.
— Трудно верить ей. Ох как хитра и люта!
Нашлись, впрочем, и другие.
— Совсем примучила она нас, — говорили эти, — что ей теперь и взять с нас…
— Уж что-нибудь да возьмет…
— Пусть бы взяла, только бы отошла! Хотя бы вздохнуть…
— Ей и самой уйти нужно… Дружина-то вон ее… по домам хочет…
— Еще бы, столько времени стоять…
— Да и видят, что все задаром, силен наш Искоростень, и запасов много. Измором не сдадимся…
Однако искоростенцам хотелось как можно скорее изжить свою беду. Подходило время охот и, если Ольга еще простоит под Искоростенем, то они упустят время и лов весь пропадет. Поэтому им было выгодно откупиться от грозной киевской княгини, тем более что и та, как они теперь знали, желала бы уйти из-под Искоростеня и возвратиться в Киев.
— Что же, пусть возьмет, что ей нужно, только бы из города на лов выходить можно было! — раздавались голоса.
— Пусть тогда послов засылает!
Это решение было объявлено киевлянам, и, не теряя времени, вступили в переговоры.
— Шлет вам привет свой князь наш стольный Святослав и княгиня Ольга, — говорили киевляне, — а вы бы, древлянские мужи, не упорствовали и нашей княгине покорились бы… С чего вы сидите? Велела вам сказать княгиня наша слово ласковое: вот все города ваши и веси покорились под княгинину власть и взялись платить дань, теперь они и поля свои обрабатывают, и на ловлю ходят, а вы одни только заперлись и хотите голодной помереть смертью, чем на дань согласиться.
Пока говорили речь киевские посланцы, сама Ольга с воеводами приблизилась к переговорщикам.
Те подумали, что это клонится к их пользе, и низким поклоном приветствовали княгиню.
И та отвечала им так ласково и милостиво, что у них сразу веселее на сердцах стало.
— Вот, слышали вы, что посланные мои говорят, — спросила Ольга, — что вы теперь на это в ответ им скажете?
— Мы рады бы платить дань, княгиня, — ответили древляне, — но ведь ты хочешь мстить за мужа?
