Добрая душа Иван Сергеевич!
Электричка тормозит, тупо пыхтят и открываются двери, голые фонари на голой остановке, над замершим лесом всходит золотой купол церкви, сосны, придавленные снегом, тропинка меж кустов, я бегу по ней, гладя на ходу деревья и вглядываясь в птичьи следы на снегу, я бегу – вот и луковка с крестом, устремленным в голубое небо.
Не поздно ли спохватился, мальчик, не ставший кардиналом, но выбившийся в полковники? Думаешь, это спасет тебя? Рассчитываешь проскочить в рай, чичероне, как проскочил из коммунистов в свободолюбца?
Отец отвернул лицо, лики безмолвны.
Шуршит стопка фотографий. Круглолицее дитя в пеленках на руках у счастливой мамы. Ухоженный мальчик в бриджах. Юноша в отцовских сапогах и бекеше. Покоритель Лондона во фланелевом костюме у статуи принца Гамлета. Пенсия, скрип пера, презентации, интеллигентные хари вокруг, балы, интервью, европейские столицы, пуи и аи…
Will-o'-the-wisp – блуждающий огонек. По-латыни: Ignis Fatuus – глупый огонь.
Глупые, блуждающие огоньки вспыхивают ночью над болотами от внезапного сгорания метана. Они неуловимы и опасны, они завлекают в топи заблудившихся путников, обрекая их на смерть. А еще говорят, что это проклятые души, которые мечутся и мучаются и несут свой адский огонь.
Так и ты пролетел сквозь жизнь, глупый огонек…
Стакан кородряги.
Все мы – блуждающие огоньки, внезапно возникаем из пламени, смешанного с водопадами стихий, и так же незаметно тухнем и исчезаем один за другим в необозримой пропасти Вселенной.
Поезд проносится мимо, и нет святой обители, она осталась за лесом, сын говорит, что я ничего не понимаю, да и все мое поколение – дураки. И жена говорит, что ничего не понимаю. А я твержу, что они не понимают, потому что дураки.
Поезд несется дальше, все остается позади, и совсем один, абсолютно один, невозможно один.
Обречен на счастье или на несчастье, и неясно дрожит моя звездочка в водовороте капризном, в мерцанье морозного мира.
Михаил Любимов
