С «пропедевтической» ролью вампира в современной культуре связан еще один важный аспект его образа, который имеет прямое и непосредственное отношение к его популярности. Дело в том, что вампиры — это живые мертвецы. Надо сказать, что с этой точки зрения между классикой и современными вампирскими текстами нет разногласий. Они удивительно едины в том, что вампир — это живой мертвец.
В вампирской классике при свете дня вампиры были принуждены спать в своих гробах. Как, безусловно, помнят читатели «Дракулы», днем вампир лежал в своем гробу и был даже вынужден путешествовать вместе со своим гробом, гробами своих девиц и даже с землей из своей могилы. Другой незабываемый пример — описание казни Кармиллы, когда была вскрыта ее могила:
Могила графини Миркаллы была вскрыта; генерал и мой отец опознали в той женщине, лицо которой открылось взглядам, свою вероломную и прекрасную гостью. Ее кожа, хотя со времени погребения прошло уже сто пятьдесят лет, была окрашена в теплые живые тона <…> Конечности сохраняли гибкость, кожа — эластичность, а свинцовый гроб был наполнен кровью, в которую на глубину в семь дюймов было погружено тело. <…> Поэтому тело, в соответствии с издавна заведенным порядком, извлекли из гроба, и в сердце вампира вогнали острый кол. При этом вампир издал пронзительный вопль, точь-в-точь похожий на смертный крик живого человека. Мертвецу отсекли голову, и из отделенного затылка хлынул поток крови. Тело и голову положили затем на костер и сожгли, а пепел бросили в реку.[29]
Однако современные вампиры явно считают этот древний обычай спать в гробу старомодным. За редкими исключениями, среди которых следует назвать «Интервью с вампиром» и «Ван Хельсинг», они не следуют неудобному обряду возвращаться в гробницу с восходом. Отголоском этой старой вампирской привычки являются всякого рода проблемы, которые продолжает вызывать у вампиров дневной свет. Например, в «Клане (Объятых ужасом)» и в «Королеве проклятых» (2001) вампиры погибают от света дня. В «Дневниках вампира» Стефан и Дэймон носят магические кольца, которые предохраняют их от разрушительного действия дневного света. А в «Сумерках» единственным отголоском вреда от света солнца для вампиров остается только сияние их кожи. Пожалуй, самым оригинальным заменителем гроба является хамлет, придуманный Пелевиным, каморка, в которой вампир висит вниз головой наподобие летучей мыши. Но все эти новшества не отменяют важнейшего факта: во всех вампирских сагах и романах, и в слабой и в сильной версии, вампиры остаются живыми мертвецами, как об этом красноречиво заявляет вампир Дэймон из «Дневников вампира»: «Мне нравится быть живым мертвецом!»[30] Этот факт имеет огромное значение для понимания причин популярности вампира в современной культуре.
Давайте задумаемся, почему в современных вампирских сагах, например в «Сумерках» или в «Дневниках вампира», главная героиня, юная девушка, постоянно оказывается в беде? Почему мы все время видим Елену Гилберт или Беллу Свон жертвой преследования, чья жизнь находиться в опасности? Почему они постоянно покрыты кровью, изранены или избиты, с переломанными ногами или руками? Почему в те редкие минуты, когда их не преследуют и не похищают чудовища, они становятся жертвами автомобильных аварий? Героини вампирских романов не только подвергаются, но и сами все время подвергают себя опасности, блуждая по лесам и ночным городским окраинам. Они ведут себя как и должны вести себя потенциальные жертвы насилия. Чего стоит только история Беллы Свон, героини «Сумерек», которая бросается с обрыва ради того, чтобы таким образом привлечь к себе внимание покинувшего ее вампира. Или взять, например, описание ее первой брачной ночи с вампиром, живым мертвецом, на исходе которой она описана как жертва изнасилования, покрытая синяками, не способная владеть своим искалеченным телом:
Под слоем налипшего пуха на бледной коже расцветали багровые синяки. Они поднимались до плеч и переходили дальше, на грудную клетку. Высвободив руку, я ткнула пальцем в гематому на левом предплечье — синяк на мгновение пропал и тут же появился снова. Едва касаясь, Эдвард приложил руку к синяку на плече. Очертания точно совпали с контуром его длинных пальцев.
