Но это были лишь первые впечатления.
Когда я пересекала площадь Мобер, попав, таким образом, в рабочий Сент-Антуанский квартал, из нескольких подворотен на меня повеяло отвратительным кислым духом дешевых кафе и распивочных, я услышала дикие непристойные песни и брань… Мне стало не по себе. Не потому, что здесь царствовала бедность. Видя мерзких вонючих типов, пристроившихся у стен домов, обнищавших девиц легкого поведения, их унылые лица и вульгарность, я почувствовала себя неуютно и нехорошо и даже опасалась, не станет ли кто-нибудь из них приставать ко мне. Бессознательно я поискала глазами полицейского. Да, конечно, мое место – не здесь… И не может быть здесь, даже если Версаль исчезнет.
Впрочем, как может исчезнуть Версаль? Тем более странно допускать это теперь, когда у меня дома лежит приглашение на маленький бал в версальском салоне принцессы де Роган… Нет, Версаль существует, Версаль вечен, как вечна красота, женственность и легкомыслие.
Я зашагала дальше, вскоре добравшись до монастыря святой Женевьевы. В воздухе таял мелодичный звон колоколов. Я подошла к полицейскому, застывшему на углу улицы, и уточнила у него дорогу. Затем, дойдя до широкой многолюдной улицы Сен-Жак, остановилась на тротуаре, как бы пропуская группу монахов-доминиканцев, облаченных в сутаны и черные шляпы. На самом деле я остановилась по иной причине: на другой стороне улицы я заметила черную служебную карету военного министра, маршала де Бройи. Он считался большим другом моего отца, и мне совсем не хотелось, чтобы маршал меня узнал.
С легким удивлением я отметила, что маршал переговаривается из кареты с какой-то дамой, также не покидающей экипажа. Кажется, эта была сама Соланж де Бельер… Я выждала, пока они уедут, и продолжила путь.
У ограды монастыря святого Бенуа Паулино не было. Я поискала его глазами, но безрезультатно. Какой-то грязный мальчишка в лохмотьях и явно краденой треуголке, блестя плутовскими глазами, то и дело поглядывал на меня, как бы наблюдая. Он сидел на ограде, скрестив потрескавшиеся, почти черные босые ноги, и щелкал орехи едва ли не на головы прохожих.
– Добрый вечер! – вдруг задиристо крикнул он мне, спрыгивая с ограды и подтягивая штаны. – Уж не меня ли вы дожидаетесь, мадам?
Я нахмурилась и оглядела сорванца с головы до ног.
– Что тебе нужно, гамэн?[12]
– Вы забыли поздороваться, мадам. Меня зовут Брике.
– Имечко как раз для тебя, – сказала я, отворачиваясь.
– Вы собираетесь уходить, мадам?
– Я собираюсь позвать полицейского.
– Это еще зачем?
– Чтобы он освободил меня от ненужной беседы с вами, господин Брике.
Мальчишка хитро прищурился.
– А вы давно из Вест-Индии, мадам?
И тут я все поняла. Да этот мальчишка, всем своим видом похожий на обитателя Двора чудес,[13] оказывается, разговаривает со мной вовсе не из преступных побуждений!
– Ты… ты пришел от Паулино, да?
– Да, если только вы говорите о таком черном-черном, как головешка, господине, страшно похожем на мавра.
– Паулино черный, но совсем не как головешка. Где он сейчас?
– Он-то? С ним дело скверно, мадам. Он прячется сейчас на чердаке дома, что на углу улицы Мовез-Пароль, рядом с кабачком папаши Крюшона…
– Погоди, – сказала я. – Какой еще папаша Крюшон? Паулино должен был быть здесь еще четверть часа назад. Почему он не пришел?
Брике пожал плечами.
– Похоже, он скрывается от фараонов.
– От полиции? Но его не должны искать.
– Стало быть, ищут, раз скрывается.
Эта логика показалась мне железной. С отцом я давно не виделась и не знала, преследует он Паулино или отказался от таких намерений. В любом случае я обязана помочь мулату.
Я протянула мальчишке золотую монету.
– Возьми. Это тебе за то, что ты передашь Паулино. Плутовские глаза мальчишки округлились.
– Ого! Двойной луидор? Да на такие деньги я могу жить два месяца!
Я взглянула на него с подозрением.
– Да вы не сомневайтесь, мадам, я все сделаю!
– Мне больше нечего делать, кроме как довериться тебе. Достав карандаш, я написала на клочке бумаги:
«Если вам действительно необходимо скрываться, поезжайте по адресу, который укажет вам посыльный. Деньги у вас есть. О необходимых указаниях я позабочусь. Через два месяца можете возвращаться в Париж без всяких опасений. Я буду рада видеть вас своим управляющим».
