— Э-ге, мне такие рогатые сторожихи нипочем — только зашепчу ей над головой, и заснет бородатая красавица как купаный младенчик!
И когда подошел полдень, он стал смотреть в глаза сторожихе и зашептал тихо, настойчиво:
Спите, усните, глаза,
Усни, коза-дереза!..
Трижды повторил бедняк свое заклинание с начала до конца. Два глаза у козы закрылись, а третий смотри; Спустился бедняк с чердака в комнату, она ею тотчас увидела и крикнула на весь лес:
— На помощь, сестрички, я вора поймала!
Вмиг примчались все козы. И еще с порога яростно кинулись к растерявшемуся бедняку — рога наставили, копытца подняли.
Увидел бедняк, что дело плохо, и стал упрашивать:
— Пощадите, сестрички-козочки, не убивайте. Дайте искупить свою вину перед вами, я ведь ваш хлеб и маслице без труда ел и молочко без заслуги пил!
Козы помоложе и слышать не хотели о пощаде. Но старшая коза их остановила:
— Потерпите, сестрицы… Наказать его мы успеем, никуда он от нас не убежит! Давайте-ка лучше послушаем, как он думает расплатиться… — Тут она обратилась к дрожавшему бедняку: — Говори, как ты думаешь искупить свою вину?
— Могу вам хозяином стать, — тут же ответил виновник. — Я человек бедный, привык работать. Буду за домом смотреть, буду вас на пастбище выводить, от волков стеречь, а зимой, когда завоют вьюги, буду вас в тепле держать, и кормить готовой крупкой да сладким сеном!
Это понравилось всем козам. В тот же день они побратались с бедняком и зажили вместе мирно да счастливо. Он заботился о них, охранял от лесных хищников, запасал на зиму корм. А они платили ему молоком, из которого бедняк пахтал масло, делал брынзу и творог.
Ты ведь знаешь, мой мальчик, что до сего дня козы и козопас живут мирно и дружно.
Много, много лет тому назад в царстве Девяноста девяти холмов, в одном бедном сельце под семьдесят седьмым холмом жил да был бедняк-плотник с единственным сыном. Как и все бедняки в селе, отец с сыном жили — кое-как концы с концами сводили, досыта не ели, но и голодными никогда не ложились — все что-нибудь дымилось в горшке на столе.
Но однажды над селом заиграли трубы, забили барабаны, заржали буйные кони, а немного погодя промчались по узким улочкам царские прислужники. Они вихрем врывались в бедняцкие избушки и хватали все, что попадется — подать собирали. А потом умчались в другое село, а вслед им неслись женские вопли и проклятия стариков.
Тогда плотник позвал своего сына, велел ему сесть рядом и сказал:
— Сынок, до сих пор была у нас на столе то бобовая похлебка, то каша из крапивы, то печеная картошка — всегда было, чем заесть черствый хлеб! Но сегодня царские грабители все вымели из дому, не оставили даже горшка, в котором мы варили похлебку… Если ты останешься здесь, мы оба с голоду ноги протянем! Так что собирайся, завтра пойдешь искать счастья по свету.
— А ты, отец?
— Я уже стар, одной ногой в могиле стою… А ты молод, жизнь твоя только начинается, может, где-нибудь и догонишь свое счастье!
Тяжко было парню расставаться С селом под высоким холмом, где прошло его детство, со стариком отцом, с верными товарищами… Но делать было нечего: воля отца — закон, и на рассвете следующего дня он уже шагал по пыльной дороге, которая вела в широкий незнакомый мир.
Долго он шел.
Не раз стучался в чужие двери, спрашивал работы, но отовсюду его выпроваживали. Наконец, поздним летним вечером, парень добрался до большого дремучего леса. На опушке стояла хижина, перед которой горел буйный костер. У огня грелся старик. Вместо глаз на лице у него чернели две впадины — старик был слеп.
Кроме слепого старика, парень никого не заметил ни возле костра, ни возле хижины. Но странное дело! — когда он подошел к костру, старик кого-то спросил:
— Березка, кто там остановился у моего костра?
И тотчас звонкий голос ответил:
— Молодой путник, дедушка.
Тогда слепой снова спросил:
— Грушка, ну-ка, нагнись над путником, посмотри, откуда он идет — из ближних мест или издалека?
И ему тотчас ответил другой звонкий голос:
— Лапти у него пыльные и рваные, — наверное, он не из ближних мест, дедушка! И он очень, очень устал!..
