Мещерский уже был там. Он скулил и силился достать рукой до спины.
— Повезло, — заметил Урнов. — Звезды. Неплохо видно. Спотыкаться будем меньше. Но надо быть осторожнее. Здесь нам ничто не угрожает, но мало ли кто-то увидит нас из-за стены?
— Да, кое-кого увидели именно так, — заметил Дорожкин.
— Черт, черт, черт, — наконец перешел со стонов на шипение Мещерский. — Выбираться другим путем будем? Почему там нельзя было зайти? Или там еще хуже?
— Там лучше, — сплюнул Урнов. — Но зайти там нельзя. Куда дальше?
— Сколько у нас есть времени? — спросил Дорожкин.
— Часа три, — прикинул Урнов. — Но всю территорию мы не обойдем. Она поперек только в полкилометра, а в длину около километра. Всего пять корпусов. Нас выгнали из транспортного, он как раз примыкает к теплицам. Через площадь — складской ангар. Но он практически пустой. Пара разукомплектованных подъемников, и все. В нем колхознички дрова жгут. Дым стоит клубами. Прямо на полу жгут.
— Зачем? — удивился Дорожкин.
— А хрен их знает, — хмыкнул Урнов. — Получают их у ворот, грузят на тачки, везут в складской и жгут. Может, греются? К северу — производственный. Там станки, но все законсервировано. Закрыто хорошо, сигнализация. Насколько я понял, там собирались запустить то ли патронную линию, то ли сборочную по автоматам, не знаю. Так и не сделали ничего. Я вообще не знаю, зачем этот завод, он же не делал ничего никогда?
— Вообще-то я слышал, что это испытательное производство или лаборатория, — заметил Дорожкин.
— Испытательный, или лабораторный, корпус там, — махнул на запад Урнов. — За административным. Еще между ним и производственным цех, где воду разливают по бутылкам. Ну скважина. Но там работают человека два или три, потому как воду эту никто не покупает, она и так из всех кранов льется. Возможно, уже и не работают. А может, даже и не люди там работали, не знаю.
— Еще здания есть? — спросил Дорожкин.
— Да, есть, — пожал в темноте плечами Урнов. — Склады разные, по вывескам с крепежом, фасониной разной, метизами, но ничего интересного. Или разворовано давно, или и не было ничего. Завод же чуть ли не с начала шестидесятых стоит. Нет, нынешний забор поставили, говорят, где-то в семидесятых, да и корпуса подняли, или они сами поднялись. Впрочем, не знаю. Вам-то чего надо?
— Ты какой корпус грабил, административный? — спросил Дорожкин.
— Почему «грабил»? — обиделся золотозубый. — Разбирал всякую бесхозность. Ну… отвинчивал и откручивал. Все равно пропадет.
— Почему? — не понял Дорожкин.
— Да не знаю, — сплюнул Урнов. — Если не работает, значит, или сломается, или украдут. Спрашивается, если все равно украдут, то почему не я? Да и нет там никого, даже двери забиты. Все кабинеты пустые. И взять особо уже нечего.
— Украдут, это точно, — заныл Мещерский, — но мы пойдем куда или будем до утра тут болтать?
— Ладно, — решил Дорожкин. — Итак, у нас три часа. Для начала меня интересует подстанция. Или узел связи. Вроде бы из города сюда идут кабели и телевидения, и радио. Да и вообще все. Это у нас на первое. Двинулись?
— Двинулись, — почесал затылок Урнов. — Это нам за складской корпус. Но подстанция в порядке. Мы ж не идиоты — собственные кабели обрезать.
— Просто ангелы, — буркнул Мещерский. — Интересно, много тут вас таких?
— Сегодня трое, — оглянулся Урнов.
Красться в тяжелых валенках было еще тяжелее, чем в них идти. Дорожкин даже раздраженно подумал, что хотя бы до отстойника можно было бы добраться в обычной одежде, а уж потом переодеться, но теперь уже это имело не так много значения. Хотя нос забивался вонью, а к каждой ноге словно был привязан тяжелый груз. Вдобавок чесалась кожа под противогазом. Троица двигалась в тени огромного трехэтажного здания, которое Урнов назвал «административным». Черные тени бродили по более светлым пространствам и скребли разбитый асфальт промзоны метлами, превращая светлую серебристую поверхность в темно-серую. Ветер почти утих, снег стал реже и падал теперь медленно и крупными хлопьями.
— Зима, — простонал Мещерский.
— А вы еще противогазы не сняли? — обернулся возле угла здания Урнов. — Давно уж можно было снять. Давайте их сюда.
