Рыжий, подстёгнутый человеческим криком, отчаянно рванулся вперёд, пытаясь проскочить под удочкой и вцепиться в ногу. Игорь успел отбить его бросок, но отвлёкшись на него, совсем не заметил, как другая чёрная, обойдя сзади, приблизилась вплотную, и вцепилась в лодыжку. Он почувствовал сдавливающую боль, словно лодыжка попала в тиски, и развернувшись, стал изо всей силы бить пса кулаком по голове.
На четвёртом ударе он ясно ощутил, как заныла косточка у основания указательного пальца. Он разбил её ещё давно, в юности, пьяным со всей силы ударив по железному забору, и вот она острой болью напомнила о том глупом поступке. Кожа над ней вздулась, и теперь при каждом ударе Игорь испытывал сильную, горячо разливающуюся по всему запястью боль. Но он продолжал бить не останавливаясь, слыша, как от напряжения дыхание становится чаще и чаще.
Краем глаза он наблюдал за кавказцем. Тот не нападал, делая замысловатый крюк вокруг него. Рыжий, увидев, что человек отвлёкся, решился на стремительный прыжок, и вцепился зубами в кроссовок. Не имея возможности двигаться, и понимая, что удары кулаком никак не вредят чёрному псу, Игорь отбросил удочку и нагнувшись, вцепился обеими руками в его горло. Рюкзак съехал с плеча, но обращать на него внимания не было времени. Игорь душил чёрного дрожащими руками, и с радостью почувствовал, как пёс стал испуганно вырываться.
- Господи – пронеслась в голове мысль. – Там же ещё этот кавказец.
Чёрный отпустил лодыжку, и Игорь зло отбросил его от себя. Перекувыркнувшись в воздухе, нелепо дрыгая лапами, чёрный упал на спину и принялся отползать на боку, жалобно поскуливая. Кавказец кружил уже ближе, беспрерывно лая. Его злой взгляд, пытался поймать взгляд Игоря, словно он хотел убедиться, что человек уже сдался.
- Хрен тебе! – проорал Игорь, и с радостью заметил приличных размеров камень в паре метров от себя. Вместе с рыжим, вцепившимся в кроссовок, он рванулся к камню, и быстро схватив его, с размаху всадил рычащему и мотающему головой псу по черепу. Пёс отпустил кроссовок, и задрав вверх морду, печально посмотрел на человека, словно осуждая его за такой жестокий поступок. В его глазах отчётливо проступили растерянность и страх. На долю секунды Игорю стало жаль его, но он помнил о кавказце, которой вот-вот перестанет кружить без дела, и тогда будет жизненно важно, чтобы никакая мелкая тварь не отвлекала. Он ударил ещё раз. Правый глаз рыжего выпучился, как будто собираясь совсем выпасть из глазницы и быстро налился кровью. Белая, кефирная масса выскочила из его ноздрей, и Игорь понял, что это мозги. Рыжий пёс пьяно пошатнулся, и уже инстинктивно, чувствуя только страх перед смертью, бросился на человека. Игорь замахнулся в третий раз, чтобы навсегда покончить с ним, или хотя бы получше оглушить, но что-то огромное сбило его с ног, больно ударив в рёбра.
- Кавказец, – понял Игорь, падая на жёсткую глину. Он ударился локтем, и от резкой боли выронил камень. Пытаясь до него дотянуться, Игорь никак не мог понять почему у него не получается. Он обернулся, и прямо перед глазами расплывчато разглядел огромную морду кавказца. Тот вцепился зубами в левое плечо и оттаскивал его назад, шумно и увлечённо рыча. Но боли в плече Игорь не чувствовал. Даже если она и была, её всё равно заслонила собой боль в лодыжке. Игорь ощущал там бешенную пульсация и мокрый от крови низ штанины.
- Господи, господи, помоги мне, – судорожно взмолился Игорь и рванулся вперёд, пытаясь подняться на ноги. Не успевая соображать, он хватался руками за глину, отколупывая небольшие фрагменты природной мозаики, которые почему-то крошились под его пальцами.
- Шею! – закричал вдруг мозг, и до Игоря ясно дошло, что если сейчас, когда он беспомощно валяется на глине, какая-нибудь из этих тварей дотянется своей звериной пастью до его шеи, он умрёт.
- Умрёт? – повторил Игорь, и ощутил, как глаза невольно наполняются тёплой, жгучей влагой, а сердце сжимается от жалости. – Но я не хочу.
- Я не хочу! – заорал он и стал с утроенной силой тянуться вперёд, рывками, вгрызаясь пальцами в глину, и вдруг почувствовал, как из левой руки уходят силы, быстро, необратимо, оставляя вместо себя что-то ватное и неживое.
