— Надо с Басиком прямо поговорить.
Басиком подруги называли англичанина Бассингтон-Хьюита, бойфренда дочери Татарниковых, Сони.
— Ну приедет она, поживет в их семье, а потом? Виза кончится, что дальше? Кто-то должен думать о завтрашнем дне, как считаешь? Подожди, в дверь звонят, надеюсь, это все-таки Маша пришла! Без прислуги невозможно — но с такой еще хуже!
Подруги давали советы, а Зоя Тарасовна Татарникова записывала: в какой церкви помолиться, где достать морфин, как найти таиландских докторов, — и уставала за время этих бесед, как после тяжелой работы. В конце концов, каждый делал что мог: Татарников болел, доктора его резали, а жена говорила по телефону.
Появились в доме народные таиландские целители, женщина с низким голосом и девица в прыщах, причем обе говорили по-русски без акцента и оказались уроженками города Владимира.
— А я думала, что таиландская медицина, — удивилась Зоя Татарникова.
Девица достала бумагу, где было сказано, что гражданка Аношкина является тайским целителем, этот факт заверяли печатью. Зоя Тарасовна прочитала документ и предложила пройти к больному.
— Зачем тревожить? — сказала прыщавая целительница. — Фотография есть?
Целители затребовали пять тысяч рублей и долго изучали фотокарточку, сидя за чаем с бубликами.
— Душа у него устала, — сказала старшая целительница, а младшая поддела ногтем прыщ на щеке, выдавила гной из белой головки.
— А у меня-то как устала! — сказала Зоя Тарасовна.
И она рассказала целителям все сразу, всю свою жизнь целиком, и целители подтвердили, что надо лечить не детали (рак, метастазы, опухоли), а первопричину — душевную муку.
— Подождите, я свежий чай заварю. — Синий чайник уже плевался водой, Зоя Татарникова сняла чайник с огня. — Говорят, у вас на Таиланде голыми руками операции делают.
— Делаем, — сказала девица, выдавливая второй прыщ, — вот она делает, — и показала на женщину.
Женщина поводила рукой в воздухе вокруг воображаемого тела Сергея Ильича, подула на кончики пальцев.
— Тяжелое поле, — сказала она, — мешает работать.
Зоя Тарасовне стало неловко перед целителями. Говорила она мужу, чтоб не пил. Вот и поле у него теперь тяжелое, людям работать мешает.
— А как с печенью? — зачем-то спросила Зоя Тарасовна.
Женщина поводила рукой возле печени отсутствующего Татарникова, подула на пальцы и покачала головой.
— Говорила я ему, предупреждала! — Зоя Тарасовна сокрушенно разливала чай. — И Маша не убирает, Маша все забывает, у Маши, видите ли, свои заботы!
Она рассказала целителям, что домработница Маша теперь приходит к ним в квартиру с трехлетним сыном-татарчонком, и не работает вовсе, а занимается своим ребенком.
— Оставить ребенка не с кем! А муж-татарин на что?
— Их много к нам понаехало, — подтвердили «тайцы», — в Москве деньги, все чурки к нам лезут.
— Сама русская, а муж, видать, татарин, — рассказала Зоя Тарасовна, и «тайцы» согласились, что такое частенько бывает в Москве. Город большой, народ пестрый, девушки доверчивые. Далеко ли до беды. Ребенка сделал — и к себе, в Татарстан. Что мы, не знаем, как бывает?
Зоя Тарасовна кивнула: да, так именно и бывает. Уроженец Оксфорда, Максимилиан Бассингтон приехал на три месяца в Россию — писать книгу о русской жизни, изучать нравы жителей бывшей социалистической империи — и сблизился с дочерью Зои Тарасовны.
Поселился Бассингтон-Хьюит в Сонечкиной спальне, и Татарниковы даже поспорили — удобно ли это.
— Что это, дом свиданий? — ярился Сергей Ильич.
— Так у молодежи принято!
— У меня так не принято! Он в моем доме и спит с нашей дочерью!
— Теперь все так делают в Англии!
— Спят с дочерьми русских болванов? А русские болваны им постель стелют?
— Везде так. Свободная любовь!
— Хоть в Букингемском дворце! Их собачье дело! У них там права равны — свободная любовь, она равных прав требует! А здесь он в гостях у бесправной зулуски! Соня даже приехать в Британию не может без визы. Надоест ему, он чемодан соберет — и домой. А ее дальше вокзала не пустят.
— Есть долг гостеприимства! — кричала Зоя Тарасовна, полагая, что шанс упускать нельзя.
— К туземцам, значит, европеец на постой приехал?
