— Геннадий, не много ли для первого знакомства, — обидчиво протянул Шаховский. — А впрочем, — махнул он рукой и, приняв театральную позу, пропел фальшиво:
…Мне все равно —
любить или страдать,
к страданьям я привык давно…
— Выпьем по маленькой? А? — предложил он и вопросительно посмотрел на Фирсова.
Андрей отказался.
— Сергей, — обратился Бухтояров к князю, — поручик Топорков хочет познакомиться вот с той дамой, — сапер кивнул головой в сторону француженки. — Если не ошибаюсь, ты в одно время находился в числе ее поклонников?
— Пустая трата времени, — вздохнул Шаховский. — Это дама строгих правил, к тому же ведет искусную игру среди промышленников. Признаться, ее роль здесь мне непонятна, — развел он руками. — Сейчас спрошу ее согласия, — посмотрев на Андрея, точно оценивая его, Шаховский направился к француженке.
— Вам, поручик, повезло, сейчас я вас представлю, — возвращаясь, произнес он весело и потащил Фирсова в танцевальный зал.
— Разрешите познакомить, поручик Топорков…
Фирсов сделал глубокий поклон. Француженка слегка наклонила голову:
— Жанна де Гиньяр!
— Уильям Доннель, — пухлая рука англичанина с большим рубиновым кольцом протянулась к Фирсову.
После двух-трех фраз князь Сергей, подхватив Бухтоярова, вежливо ретировался в буфет.
В зале прибывали новые маски. Вошла группа высших офицеров из ставки главковерха. Здороваясь с де Гиньяр, они перекидывались с ней незначительными фразами: видимо, француженка в офицерской среде — свой человек.
— Как вам нравится маскарад? — спросил Фирсов.
— Я вообще против маскарада, — сдвинув красиво очерченные брови, ответила собеседница.
— Это приятно. Но иногда человек вынужден носить маску.
— На маскараде это естественно. В обыденной жизни маска не делает чести тому, кто ее носит, — прикрывая лицо веером, заметила игриво де Гиньяр.
— Но есть условности, в силу которых человек не может иногда говорить все, что думает. Язык дан на то, чтобы скрывать свои мысли.
— Вы сторонник этого правила? — большие с длинными ресницами глаза Жанны в упор смотрели на Андрея.
— Повторяю, в известных случаях, да.
— В частности?
— Ну, например, в торговых, дипломатических, иногда и военных делах, — улыбаясь, ответил Фирсов.
— И, конечно, в сердечных, — со смехом, добавила дама.
— Нет, здесь я без маски, — сказал уже серьезно Андрей и, желая переменить разговор, спросил:
— Вы танцуете?
— Да.
Взяв де Гиньяр за талию, Фирсов закружился с ней по залу.
— Мне хочется посмотреть ваше лицо, приподнимите маску, — услышал он негромкий, с нежной интонацией голос Жанны.
Андрей сдвинул маску на лоб. Де Гиньяр, продолжая кружиться в вальсе, полуоткрыла губы и, приблизив их к Андрею, сказала шепотом: — Закройте. У вас такое хорошее, честное лицо. Вы не устали?
— Что вы! Я готов танцевать с вами весь вечер, — порывисто произнес Андрей и, вздрогнув от неожиданности, плотнее прижал маску к лицу.
Мимо них в модном смокинге из черного сукна, с шелковыми отворотами, с резедой в петлице, прошел Мартин-Иоган Тегерсен. Пустые, ничего не выражающие глаза датчанина пробежали по плотной фигуре Фирсова и его собеседницы. Наклонившись к своей даме, он что-то шепнул ей на ухо. Та оглянулась и привычным движением поднесла лорнет к своей маске. Андрей узнал сестру. Сердце его забилось. Сдерживая желание остановить Агнию, он до боли закусил губы. Не спуская глаз с удалявшейся пары, он, казалось, забыл о собеседнице. В его душе боролись два чувства; страстно хотелось поговорить с сестрой: может, она знает о Христине. Ведь прошла не чужая женщина, а сестра, с которой связаны воспоминания детства, юношеские годы, родственное чувство. Казалось, второй, внутренний голос говорил ему: «Ты не должен открывать лицо. Этого делать нельзя». Андрей вздохнул и, вынув платок, сделал вид, что вытирает вспотевший лоб.
— Вам жарко? — спросила де Гиньяр. — Пойдемте в соседнюю комнату, там прохладнее.
Шагая со спутницей мимо буфета, Андрей снова увидел в толпе Агнию с каким-то офицером. Слегка откинув красивую головку, она заразительно смеялась, игриво хлопая веером по руке своего кавалера.
Андрею стало не по себе: «Ведет себя, как куртизанка!»
