— Хозяйством занялась, извиняйте. — Заменила на столе филейную скатерть полотняной. — Устали с дорожки-то, — голос ее звучал приветливо. Открыв буфет, Луша достала тарелки и поставила графин с самогоном, из кухни принесла жаровню с мясом и, посмотрев через плечо на стенное зеркало, поправила прическу. В дверь раздался осторожный стук. Луша вышла.
— Пришел председатель сельсовета с вашим человеком. Пригласить их к столу? — хозяйка вопросительно посмотрела на Шемета.
— Нет, я сейчас выйду.
Викентий Захарович привел связного, розовощекого и совсем еще юного Колю Дмитрева.
— Как в отряде? — спросил Шемет бойца.
— Выехали по вашему распоряжению на кормежку коней к озеру. Охрана и дозорные на местах, — ответил бойко Коля.
— Хорошо, ночуешь здесь. А вы, — Шемет исподлобья посмотрел на переминавшегося Викентия, — можете идти.
И как только закрылась за ним дверь, Василий зашептал:
— Глядеть придется в оба. Понял?
— Есть глядеть в оба, — Коля выпрямился. — Где прикажете находиться?
— Здесь. Посматривай за окнами и за крыльцом. Если что заметишь, сейчас ко мне.
Шемет вернулся в комнату.
— Мой связной ночует на кухне. Надо его покормить, — садясь за стол, сказал он хозяйке. Та налила стакан самогона и вышла с ним к Дмитреву. Через открытую дверь было слышно, как она, гремя ухватом, вытащила из печки чугунок со щами и поставила еду перед Колей.
— Выпей сначала.
— Не полагается, — коротко ответил связной и, отодвинув стакан, принялся за еду.
Шемет улыбнулся: «Не купишь! — Посмотрев на обильно заставленный стол, покачал головой: — Люди пухнут от голода, а тут: мясо, самогон, белый хлеб. Не плохо живет. Попытаюсь, однако, узнать, где все это берется». Заслышав шаги, Шемет вынул портсигар:
— У вас курят?
— Курите, — поставив стакан с самогоном, ответила Луша. — У меня хозяин-то курящий.
— Он что, в отлучке?
— Мешочничать уехал, — сохраняя безразличие, ответила женщина, как бы угадывая мысли гостя, добавила: — Какая есть одежонка, меняем на еду. Так вот и живем. Выпейте, — Луша подвинула стакан Шемету.
— А вы?
— С хорошим гостем всегда можно… — приподняв стакан, хозяйка потянулась к Василию. Он невольно отвел глаза от ее искательной улыбки.
— Со свиданием!
Шемет с трудом проглотил противную жидкость и принялся за мясо.
— Налить еще?
— Спасибо, не хочу.
Луша поднялась со стула, поправила яркую широкую юбку, отделанную по подолу черным кружевом, подошла к Василию. Наклонилась за графином, как бы нечаянно задела Шемета грудью. В голову гостя ударил буйный хмель. Обхватив рукой хозяйку, он привлек ее к себе.
— Не балуйся, — Луша ловко вывернулась. На раскрасневшемся лице ее промелькнула победная улыбка.
«Еще стакан, два — и ты будешь мой, голубчик», — казалось, говорили ее глаза. Шемет, проклиная себя за минутную слабость, шумно отодвинул стул. — Спасибо за угощенье, — сказал он сухо и вышел на кухню. Коли Дмитрева не было. «Должно, посмотреть коня ушел».
Василий толкнул дверь и оказался на крыльце. Стояла теплая ночь. В станице — ни звука. Лишь на окраине глухо тявкали собаки. Над головой Шемета стремительно пролетела ночная птица. Прислонившись к перилам, Василий закурил. Из темноты вынырнула фигура связного.
— Товарищ командир, какой-то человек раза два прошелся возле дома, а потом свернул в переулок. Я было за ним, а он как в яму провалился. Неладно что-то.
— Приведи коня. Ночуем в отряде, — распорядился Шемет и вернулся в дом. Луша сидела за столом и бесцельно водила ручкой ножа по скатерти.
— Вам, поди, отдохнуть надо? — спросила она. — Кровать готова. Перед сном выпьем еще по стаканчику?
— Благодарю, больше пить не буду. Мне нужно в отряд, — хмуро ответил Шемет.
— Что ж, тогда одна выпью.
— Пейте, — бросил через плечо Шемет и усмехнулся.
Луша выпила, поднялась со стула.
— На что обиделись, товарищ командир? — игриво подтолкнув плечом Шемета, спросила она. — Аль плохо приняла! Аль сумление взяло какое? Хошь, я перед тобой все выложу?
Шемет быстро повернулся к ней.
— Говори.
Женщина провела рукой по лбу, приблизила разгоряченное лицо к Василию.
— Одно скажу, — страстно зашептала она, — мил ты мне. Если бы пришел ко мне не сегодня, а несколько лет назад, может, я была бы другой. Может, был ты у меня в девичьих думах, вот здесь, на сердце: — Луша взяла руку Шемета и прижала к своей груди.
