Он завопил. Это был крик не боли, а страха, прямо женский вопль. Я приостановился. Пошла кровь. Ножницы уже пронзили кожу. Я старался не смотреть на это.
— Ты, мерзкий подонок, — прорыдал он.
— Это ты подонок. Еще когда мы были детьми, ты обманывал и врал, чтобы добиться своего и получить все, что тебе нужно. Ты уже тогда был подонком. Ну ладно, что же все-таки Деке?
Я снова сжал ножницы. Он завопил. Я почувствовал, как хрустнули хрящи. Мне стало не по себе, но я вспомнил о Хелен, которую похитили из разгромленного дома. Я не мог удержаться и был просто вне себя.
— Говори, — нажимал я. — Говори же.
И он торопливо заговорил. Голос его срывался.
— Его мать тяжело больна. Он взял катер в Ле-Трепорте. Лоцманский катер. Он пройдет через Хорз-Ченнел к Медуэй.
— Откуда ты знаешь?
— Он просил у меня лоции.
— Хелен Галлахер с ним?
— Да.
— Когда?
— Завтра. Только отпусти меня.
Я убрал секатор в карман.
— Ну ладно, благодарю вас за любезное содействие.
Я бросил ключи от цепи в бассейн. Потом оттащил его на безопасное расстояние от края и оставил там на ядовито-зеленых плитах пола голого и прикованного к белому железному креслу.
Фары моего взятого напрокат автомобиля пробивали два желтых световых туннеля в полной темноте. Я выехал на дорогу А-303 и около Уилтона выбросил секатор в окно. Может быть, утром управляющий Поула найдет его.
В десять утра я приехал в «Саут-Крик».
Ворота были закрыты. Мужчина в черной униформе с серебряными пуговицами и в форменной фуражке подошел к машине. Я сказал ему, кто я такой, и он пропустил меня.
— Миссис Макферлейн уехала в Испанию, — сообщил он. Я прошел в офис и позвонил Эмили, племяннице Мэри, которая летала на легких самолетах типа «тайгер». Когда она появилась, живая и полненькая, я попросил ее:
— Сделайте мне одолжение.
— С радостью, если смогу.
— Пошлите завтра пару ваших самолетов в Кент. Я взял с кухонного стола альманах Рида и посмотрел время приливов у Норт-Форленда. Самый высокий прилив будет в середине дня.
— Туда должен подойти катер из Ле-Трепорта примерно в полдень. Можете вы подлететь туда и проследить за ним? Возьмите радио с морской частотой.
Я набросал ей силуэт лоцманского катера и показал на карте примерный район наблюдения.
— Но в темноте я не могу лететь.
— И не надо. Когда вы все сделаете, можете вернуться сюда и побыть здесь некоторое время?
Она посмотрела на меня проницательными зелеными глазами.
— А зачем все это нужно?
— Пока не могу сказать.
— А потом скажете?
— Конечно.
Теперь мне было нужно найти Тони Фултона. Дома у него оказалось темно, и я прошел по темным улицам Маршкота из краснокирпичных зданий к бару. Он оказался там, успокаивающе большой, смуглый. Он беседовал с двумя рыбаками за пинтой пива. Увидев меня, Тони заказал мне тоже пинту и пирог.
— Ужасные новости о Генри. Что там, сердце, что ли?
Я кивнул.
— Сейчас с ним все о'кей.
Мне не хотелось вдаваться в подробности, и я перевел разговор:
— Мне надо, чтобы ты сходил в Норт-Форленд. Мы наймем судно. Есть работенка.
— Гонки?
— Да нет, не совсем. Работа на один день.
— Лодку можно нанять в Ремсгейте, — сказал он. — Вам подойдет любая? Я видел там одну.
— Нужна хорошая, — сказал я.
— Да, был там один тип. Брал лодку. Но уехал сегодня. Морская болезнь. А что за работа?
— Разобраться с тем, что произошло в Испании.
Он отхлебнул пива.
— Слышал, что вы нормально перегнали «Альдебаран» в Испанию. А как там Поул?
— Да неважно. Связался с дрянными дружками.
— Не удивляюсь. Я допил пиво.
— Ну, я пошел. Мы договорились?
— В девять утра, о'кей? Лодка называется «Опал», она в гавани Ремсгейта.
Я сел в свой арендованный автомобиль и направился в Ремсгейт, изо всех сил стараясь не заснуть.
* * *
«Опал» — яхта длиной двадцать девять футов. Наниматель, страдавший морской болезнью, оставил ее во внутренней гавани. Когда я шел по понтону, свежий западный ветер шевелил ее снасти. Я вошел на борт, открыл двери запасными ключами и завалился на диванчик в салоне, вконец измотанный последними событиями. Но каждый раз, когда я закрывал глаза, перед моим мысленным взором представал лоцманский катер, тайком пересекающий Ла-Манш с самим Деке, сидящим у руля. Я не мог допустить, чтобы такие люди, как он, и дальше делали все, что им захочется.
