И я спросил:
— Кто вы такая, Хелен Галлахер?
— Я актриса.
Она сидела в своем дорогом платье, сдвинув загорелые колени и зажав руки между ними, и вдруг заплакала. Я тут же забыл о приманке и о том, что меня предупреждают. Подошел к ней и обнял за плечи.
Она сказала:
— Так и должно было случиться.
— Что случиться?
— Я столько вытерпела! И вот встретила парня, который, не считаясь ни с чем, ведет себя как бык в посудной лавке, как бы нарочно подставляя себя, чтобы его убили. Слушайте! Держитесь с людьми. Не обращайтесь в полицию, потому что неизвестно, кто у него куплен. И когда закончите свои гонки, сразу же убирайтесь отсюда ко всем чертям. А я завтра посмотрю, что можно сделать, чтобы отыскать вашего друга Генри Макферлейна. Приезжайте завтра в два часа ночи на стоянку машин в клуб «Ред Хауз» и проводите меня домой. А теперь я пойду.
— Зачем вы копаетесь там, у Деке, в корзине для бумаг?
— Это мое хобби. Расскажу все завтра. Она прижалась ко мне. Ее голые руки обвились вокруг моей шеи. Она крепко поцеловала меня в губы.
— Останьтесь, — попросил я. Хелен покачала головой.
— Мне надо увидеть Джеки. Занять там свое место. Тогда они ничего не заметят.
Глубоко вздохнув, она сунула ноги в красные туфли на очень высоких каблуках.
— Увидимся завтра, — сказала она.
Дверь закрылась, и ее каблуки, удаляясь, процокали по мраморному коридору.
Когда она ушла, я посмотрел на часы. Час ночи. Она успеет ко второму отделению песен Джеки в «Ред Хауз». Я выпил еще виски, уселся в кресло и попытался не думать об этом Сквиле в ванной с радиоприемником на животе и понять, почему Генри не стал подписывать эту бумагу.
Помада Хелен осталась у меня на губах. Я чувствовал это, потягивая виски. В первый раз, когда я увидел ее в Испании, она пыталась предупредить меня. Когда я увидел ее во второй раз, она оказала мне доверие. А сейчас она интригует меня надписью, сделанной Генри Макферлейном и просит встретить ее Бог знает где и в такой час ночи, когда так легко организовать какую-нибудь случайность. Она практически сидит у Деке в кармане. Если ему надо получить прекрасную возможность, то вот она.
Я допил виски и залез в кровать. Как только я закрыл глаза, мой внутренний голос сказал: «Сквиль». Но я подумал о Хелен, и Сквиль тотчас же отодвинулся куда-то в сторону. И я понял, что завтра в два ночи я буду ждать на автостоянке у ночного клуба «Ред Хауз».
На следующее утро я прежде всего позвонил Мэри. Набирая номер, я не позволял себе думать о том, что если Хелен была права насчет Деке, то это мой последний разговор с Мэри.
Она ответила бодрым голосом:
— Читай газеты. «Таймс» написала, что ты просто неподражаем.
— У меня есть новости о Генри.
— Что? — Ее голос моментально изменился и стал напряженным и озабоченным.
Полегче, сказал я себе и продолжал:
— Нового немного, но есть человек, который вчера видел его.
— О! — В ее голосе послышалась смесь разочарования и облегчения — разочарования, потому что все так неопределенно, и облегчения, потому что все-таки вчера он был жив. — Он в порядке?
— Надеюсь, — ответил я.
Почерк, которым были написаны эти слова «Не продается», отличался от обычной точной манеры письма Генри, но это была, без всяких сомнений, его рука.
— Он когда-нибудь упоминал о собственности в Испании?
— Нет, никогда. По крайней мере...
— Что?
— Он любил ездить туда, чтобы любоваться птицами. Ты помнишь? Перестал ездить всего лет пять назад, а до этого бывал там со своим другом Сэмом Этриджем. Каждую весну, когда надо было красить яхты. А потом Сэм умер, и он перестал ездить.
Я смутно помнил, как Генри упаковывал свою панаму и полевой бинокль и убывал в неизвестном направлении с седым усатым мужчиной. Но Генри вообще часто отсутствовал, и это не вызывало особых воспоминаний.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась она.
— Мне кажется, он продает здесь какой-то участок земли.
— Надеюсь, он не пустился там в коммерцию.
— Ну, думаю, что нет.
Иначе он не написал бы эти слова «Не продается» на столь тщательно подготовленном документе.
— Тогда он не понесет заметного урона.
Я издал успокаивающий звук. Ее совсем не утешило бы, если бы я рассказал ей, какими способами ведет свои дела этот самый мистер Келльнер. Она попрощалась со мной, пожелав успехов в полуфиналах. И я вышел на улицу, в тепло и блеск раннего утра.
