Дверь открыла мама, а вслед за ней в передней появились Андрюшины сестренки — дошкольницы Иринка и Любочка и, подпрыгивая, хором сообщили, что мама купила елку — пушистую, высокую.
— До потолка! — кричала Любочка.
— И вовсе не до потолка, а до лампочки! — Иринка любила точность.
— Нет, до потолка. И ее поставили пока на балкон, чтобы не осыпалась…
— И вовсе положили…
Пошумев, они убежали в комнату, где, сев за низенький столик, стали клеить цепи из цветной бумаги.
В другое время Андрюша, пообедав, сам с удовольствием занялся бы этой работой, но теперь ему было не до того. Он думал, что́ сказать, если мама спросит его о контрольной.
Очень хотелось обрадовать маму пятеркой! Ведь эта пятерка уже стояла в тетрадке! Но все же Андрюша стыдился почему-то сказать о ней. Спросить совета? Он знал наверняка, что мама посоветует. Нет, надо подумать…
Андрюша пообедал наскоро и отказался от блинчиков с вареньем. Мама даже испугалась:
— Ты не болен ли, сынок? — и тоже, как прежде Славка, дотронулась до его лба.
Покончив с обедом, Андрюша прошелся по комнате.
Он подошел к столику, за которым девочки клеили цепи. Здесь же лежали елочные игрушки: снегурочка, заяц с морковкой, гриб-мухомор, груши и множество других.
— Тебе какая больше всех нравится? — спросила Любочка.
Андрюша рассеянно перебирал игрушки:
— Вот эта ящерица. Совсем как настоящая.
— И вовсе это не ящерица, а крокодил! — возмутилась Иринка.
Андрюша не стал спорить.
Он еще послонялся по комнате, чувствуя в душе неясное беспокойство, какое бывает перед тем, как идешь на экзамен. Потом достал из портфеля тетрадь с изложением, натянул пальто и, уже отворяя дверь и на ходу надевая шапку, крикнул:
— Я, мам, скоро вернусь! Мне по делу. Я скоро…
Галины Павловны не было дома.
— Заходи, присаживайся, — пригласил Андрюшу высокий человек в тельняшке, открывший ему дверь.
Одна щека у него была намылена, и в руке он держал кисточку для бритья.
Дома у Галины Павловны Андрюша побывал уже однажды. Это было год назад, когда Галина Павловна болела и ребята пришли ее навестить.
Андрюша отыскал глазами тумбочку. Там попрежнему стояла фотография моряка в квадратной раме. И Андрюша вспомнил, как Галина Павловна тогда сказала: «Это мой старший брат. Моряк».
Вспомнив это и взглянув еще раз на фотографию и на человека, который брился, сидя перед туалетным столиком спиной к Андрюше, и был виден ему в зеркале, Андрюша даже удивился, что не догадался об этом раньше.
Так вот кого Галина Павловна пригласила на утренник!
А между тем моряк кончил бриться и, умывшись, надел висевший на спинке стула китель. Засверкали медные пуговицы с якорями. Над левым карманом пестрели орденские планки в три ряда.
— Ты что, в гости к Галине Павловне или по делу? — спросил он, подсаживаясь к Андрюше. — Ах, по делу! Может быть, могу помочь? Ах, секретно! Так, так… Ученик ее, наверно? А я ее брат, Григорий Павлович. Будем знакомы.
Моряк говорил с Андрюшей серьезно, но по глазам видно было, что готов в любую минуту от души рассмеяться.
Андрюша вспомнил, что Григорий Павлович учился в той же школе, где он, и ему стало весело.
— Ну, расскажи, как учишься? — спрашивал моряк. — Что Галина Павловна — строгая, небось?.. Эх, Галя, Галя! — вздохнул он вдруг. — Не виделись мы долго. Была такая девочка с косичками, пионерочка, а теперь учительница и сама пионеров обучает. — Он засмеялся: — Трудно мне представить, как она к доске вызывает, отметки ставит. Боитесь вы ее? Чего там — знаю, что боитесь! Сам в школе учился… Эх, хоть бы разок услышать, как она вас распекает!
Андрюша слушал Григория Павловича, и ему странно было, что Галину Павловну называют «Галей», и он, наоборот, никак не мог представить себе ее пионеркой с косичками.
Он уже подумывал, не уйти ли ему, не дождавшись Галины Павловны: десятый час, наверно и мама уже беспокоится, — когда раздались три коротких звонка, и Григорий Павлович весело подмигнул Андрюше:
— Она!
Вошла Галина Павловна, и Андрей только теперь заметил, как похожи они с Григорием Павловичем: те же большие темные глаза, та же улыбка.
Увидев Андрюшу, Галина Павловна удивленно вскинула брови:
