Чего никак нельзя было сказать о Рэнсом. Пьер ни за что не допустил бы ее к должности, которую занимал Сен-Жюст. Она была непредсказуема, что в его понимании означало «ненадежна». Если Пьер пытался воздвигнуть на обломках сокрушенного режима некое новое строение, Корделия – во всяком случае, у него складывалось именно такое впечатление – больше интересовалась самим процессом использования инструментов власти, нежели теми целями, ради которых они приводятся в действие. Она обладала редким даром воздействия на толпу, и ее умение внушать пролетариату нужные Пьеру идеи делало ее неоценимым сотрудником. Однако именно эта способность, особенно в сочетании с пропагандистскими возможностями возглавляемого ею Комитета по открытой информации, давала ей якобы нематериальную, но пугающе реальную власть, едва ли не уравнивавшую ее с Сен-Жюстом. Не говоря уж о том, напомнил себе Пьер, что у Корделии имелось немало закадычных друзей и в подчиненной Оскару БГБ. В первое время после переворота, прежде чем возглавить КОИ, она исполняла роль разъездного палача Комитета общественного спасения и сохранила тесные связи с былыми соратниками. Тот факт, что и она, и Оскар являлись (хотя, как подозревал Пьер, по совершенно несхожим причинам) пламенными созидателями нового порядка, во многих отношениях лишь усугублял ситуацию – и одновременно позволял использовать их друг против друга. Состояние неустойчивого равновесия, при всей его ненадежности, позволяло Пьеру в каждый отдельно взятый момент быть сильнее любого из своих соправителей.
– Озабоченность Корделии мне понятна, – после долгого, тягостного молчания сказал Сен-Жюст в ответ на невысказанный вопрос. Он слегка отодвинул назад свое кресло и сложил пальцы домиком, сделавшись похожим на безобидного, невзрачного дядюшку. – Мы потратили более пяти стандартных лет, убеждая всех и вся в том, что вина за убийство Гарриса лежит на Флоте. Но хотя весь высший командный состав, доставшийся нам в наследство от старого режима, был нами устранен, наличие моих комиссаров на борту каждого боевого корабля не добавило нам сторонников среди новых флотоводцев. Нравится нам это или нет, тот факт, что политические агенты – или, чего уж перед собой-то кривить душой, соглядатаи – поставлены над строевыми офицерами, не способствует укреплению боевого духа. Это во многом объясняет нынешнее плачевное состояние флота… и это отнюдь не тайна для офицерского корпуса. Если учесть, сколько офицеров рангом пониже мы расстреляли или бросили в тюрьмы, дабы наставить прочих на «путь истинный», предложение ослабить вожжи представляется более чем сомнительным. Из того, что именно Флот спас наши задницы от маньяков Ла Бёфа, вовсе не следует, будто военные нам преданы. Не станем кривить душой, по сравнению с Уравнителями – заявлявшими, что любой военный, дослужившийся до звания лейтенант-коммандера или майора подлежит уничтожению как пособник изменнической военно-индустриальной концепции, – любой режим покажется приемлемым. Никакой гарантии того, что Флот поддержал бы нас против менее радикальных заговорщиков, нет и быть не может.
Тенор Оскара был невыразителен, под стать внешности, однако глаза Рэнсом посуровели: она почувствовала то главное, что осталось невысказанным. Так же, как и Пьер.
– Так какой выбор ты назовешь предпочтительным? – тихо спросил Пьер, приглашая Сен-Жюста продолжить.
– По правде говоря, я вообще не вижу, из чего выбирать, – ответил, пожав плечами, шеф БГБ. – Мы обезглавили Флот, не даем адмиралам воевать, как они считают нужным, а когда монти их бьют, обвиняем тех самых адмиралов, которым не даем воевать. Как хочешь, Корделия, – он перевел тусклый, усталый взгляд на золотоволосую соратницу, – но это приносит скверные плоды как в пропагандистском, так и в стратегическом смысле. Давай взглянем правде в глаза: мы истребляем чуть ли не больше флотских, чем монти. И наши призывы поддержать «доблестных защитников Республики» звучат все менее убедительно.
– Может быть, – резко возразила Рэнсом, – но это менее рискованно, чем посадить военных себе на шею. Сам посуди, – пылко обратилась она к Пьеру, – если мы введем их представителя в состав Комитета, военные получат доступ к сведениям, от которых мы всячески старались их оградить. Например, они могут узнать, кто именно избавил Республику от правительства Гарриса.
