Охранники насторожились, Рэнсом склонила голову набок.
– Кто ты? – спросила она с презрительным видом.
– Капитан Алистер МакКеон, – невозмутимо ответил неизвестный офицер.
– И ты хочешь встать на сторону народных масс в борьбе против угнетателей? – с ядовитым сарказмом осведомилась Корделия.
– Как старший из присутствующих здесь офицеров Ее Величества, – с язвительным спокойствием сказал он, проигнорировав ее вопрос, – я выражаю официальный протест против неподобающего обращения с моими подчиненными и требую немедленной встречи с коммодором Хонор Харрингтон.
– Здесь нет никаких «офицеров какого-то величества», и все твои пустые протесты не имеют никакого значения. Ты можешь претендовать лишь на те права, которые сочтет нужным предоставить тебе народ, но должна признаться, я решительно не вижу причин предоставлять тебе какие бы то ни было. Что же до уголовной преступницы, которую ты именуешь «коммодором», то ее ты, так и быть, увидишь. Когда будешь присутствовать при повешении.
– Согласно Денебским соглашениям… – начал МакКеон, но Рэнсом вскочила на ноги.
– Гражданка капитан де Сангро! – взревела она, и охранница ударом приклада сшибла МакКеона наземь, разбив ему губы и выбив несколько зубов.
Веницелос рванулся вперед, но Энсон Летридж и Скотти Тремэйн, вцепившись в его плечи, не позволили ему покинуть строй. Врач «Адриана», лейтенант Уокер, опустился на колени рядом со своим капитаном, и его взгляд заставил охранницу невольно попятиться. Под презрительным взглядом Рэнсом МакКеон с помощью молодого хирурга поднялся на ноги, вытер тыльной стороной ладони окровавленный рот и, бесстрастно взглянув на Корделию, сказал:
– Надеюсь, ваши операторы все засняли. – Говорить ему было трудно, но слова прозвучали более или менее разборчиво. – Эта запись пригодится как доказательство, когда после войны вы предстанете перед трибуналом.
Рэнсом побледнела, и Кэслет испугался, что она прикажет пристрелить МакКеона на месте, однако гражданка член Комитета совладала с собой и, восстановив презрительное спокойствие, произнесла:
– Если после войны и состоятся судебные процессы, то проводить их буду я. Но ты этого не увидишь, поскольку до того времени не доживешь. Гражданка капитан де Сангро, действуйте!
Кивком головы Рэнсом указала в сторону люка, Сангро выкрикнула приказ, и ее люди принялись выпихивать пленных из зала. Кэслет откинулся на стуле с чувством, похожим на облегчение: встреча оказалась непродолжительной и, несмотря на инцидент с МакКеоном, не имела столь тяжких последствий, каких можно было опасаться. Однако все это представление было пародией на идеалы, в верности которым он был воспитан, и…
– Эй, погодите! Погодите!
Кэслет повернулся на звук. Рэнсом, прервав беседу с Владовичем, воззрилась в том же направлении. Зычный голос принадлежал главному старшине Харкнессу: охранник пытался подтолкнуть его к люку, но силач, похоже, просто не замечал его усилий. Однако если стоял он подобно скале, то на лице его был написан неподдельный страх. Ничего подобного Кэслет от него не ожидал.
– Эй, погодите! – снова крикнул Харкнесс – Я никакой не герой… и, черт меня побери, ничего не забыл в этом лагере «Харон»!
– Старшина! – крикнул Веницелос. – Опомнись, что ты…
Договорить коммандер не успел: удар прикладом в живот заставил его сложиться пополам. Харкнесс при этом впился взглядом в Рэнсом и в сторону офицера даже не обернулся.
– Послушайте, мэм… Член Комитета или как вас там. Я оттрубил на флоте полста лет, пятьдесят чертовых годков. Я не затевал этой войны и не вызывался идти на нее добровольцем, но такая у меня работа. Во всяком случае, так меня учили, да и другого ремесла у меня все равно не было. Только вот деньжатами мне с этой войны не разжиться, а гнить в тюрьме из-за каких-то богатеньких сукиных сынов у меня нет ни малейшего желания.
– Харкнесс, да ты что! – не веря своим глазам и ушам, закричал Скотти Тремэйн, за что и был немедленно вознагражден ударом приклада. Он упал наземь, его вырвало, и на сей раз Харкнесс все же оглянулся.
– Вы уж не обессудьте, сэр, – хрипло сказал он, – но ежели вам, офицерам, и охота цепляться за честь мундира, то нижним чинам это ни к чему. Я простой старшина, и главного-то выслужил с грехом пополам…
