— Ответственность за духовное руководство конгрегацией может сильно истощить нервную систему, джентльмены. Когда я был молод и руководил своей первой кафедрой, мне не однажды приходила в голову мысль, что ради душевного спокойствия я должен отказаться от всего этого и попробовать заняться чем-то другим. Возможно, вы обратились к нему, когда он был на пределе сил. Если бы он хотел уйти в отставку, разве он не сказал бы вам?
— Мы думали об этом, — сказал Берт Рэймонд, — и именно поэтому не обращались к вам прежде. Но совсем недавно один из членов общины, В.С. Маркевич, я думаю, вы знаете его…
— Да, я знаю его.
— Так вот, может, В.С. и не гений, но и не дурак. Он преуспевающий бизнесмен, а это означает, что у него есть опыт общения с людьми. Он встретился с рабби Смоллом в Израиле, и у него создалось впечатление, что тот не намерен возвращаться. Возможно, он даже думает оставить раввинство.
— Однако не следует судить о таких вещах с чужих слов…
— Мы этого и не делаем, рабби, — сказал Марти Дрекслер. — Если бы мы были уверены, что рабби Смолл не вернется, мы поставили бы этот вопрос на правлении и лишь потом пришли бы к вам с конкретным предложением. Мы спрашиваем только о том, захотите ли вы остаться здесь, если представится возможность? Я хочу сказать, что если вы уже начали налаживать отношения с другой конгрегацией…
— Нет, пока еще…
— Так почему бы не остаться здесь?
— Как я уже сказал, я должен обдумать это. Мне надо обсудить все с миссис Дойч и выяснить ее мнение по этому поводу.
— Конечно, — быстро сказал Рэймонд. — Пожалуйста, обсудите это с миссис Дойч. А позже мы снова поговорим. Мы, если можно так выразиться, просто подстраховываемся.
В разговорах о политике Абдул всегда высказывался в адрес правительства или евреев Израиля так, что трудно было отличить, где шутка, а где нет.
— Сегодня в банке я получал деньги по чеку. Выстоял длинную очередь, а когда добрался до окошка, клерк сказал, что это не та очередь. Я стал в другую. Когда, наконец, подал чек клерку, он начал его изучать. Лицевую сторону, обратную, подпись. Потом потребовалось удостоверение личности. Потом в длинном списке он искал фамилию владельца чека, чтобы удостовериться, что это их вкладчик, сличил подписи и проверил, достаточно ли на его счету денег, чтобы покрыть чек. Затем дал мне что-то подписать и отправил к другому клерку. Я опять ждал в очереди, там снова расписался, и только тогда получил деньги. Израильская система. А чек был на двадцать лир.
— Меньше шести американских долларов.
— Вот именно. За это время я мог заработать больше.
— А в арабских банках быстрее?
— Нет, но мы за этим и не гонимся. Это вы делите работу между многими людьми ради скорости. У нас работу, которую может выполнить один человек, делят на двоих или троих, чтобы все могли заработать. Это не дороже, потому что платим мы им немного, каждому по чуть-чуть. И мы не дергаемся из-за задержки, мы на нее рассчитываем и никуда не спешим. Как правило, это значит, что чиновник ждет взятку. Мы не возмущаемся, потому что жалованье у бедняги маленькое, семья большая, ее кормить надо, приданое для дочери собрать…
— А если человек не в состоянии дать взятку?
— Значит, или у него есть связи, на которые он надеется, или — немного подождет и помучается. А в Америке что, не так, если человек не может позволить себе адвоката?
Рой рассмеялся. Но его беспокоило другое, и чтобы развеять свои опасения, он решил рассказать Абдулу о паспорте. Может, Абдул увидит это в другом свете, может, это пример обычной полицейской глупости?
— Что ж, возможно, ты прав. Послушай, у меня тоже есть история. — И он рассказал все с самого начала.
— Мимавет? — прервал его Абдул. — Ты был у Мимавета? Но это то место, где…
— Да, да, я знаю, но слушай…
Когда он рассказал, как его отец отнесся к идее вернуться позже тем вечером, Абдул одобрительно улыбнулся.
— Он мудрый человек, твой отец. Отличный прием — не проявлять интерес в торговле. Всегда помни, что продавец заинтересован в обоих.
— Да, хорошо…
Когда он сказал, что вернулся на Мазл Тов-стрит вечером, Абдул уже не улыбался.
