Пейзаж, не считая редких пальм или кактусов, напоминавших, что они в субтропиках, был непримечателен: плоская равнина с маленькими возделанными полями. Но вскоре дорога начала подниматься длинными, закрученными петлями, и пейзаж заметно изменился. Они приближались к Иерусалиму, и везде вокруг них были древние холмы, холм за холмом, бесплодные и покрытые камнями, кроме маленьких пятен зелени в тех местах, где склон был очищен от камней, использованных для постройки террас.
— Даже камни выглядят старыми и уставшими, — воскликнул рабби.
— Все это кажется таким истощенным и… и бесплодным, — сказала Мириам.
— Когда-то это была земля, текущая молоком и медом, — сурово сказала Гитель, — и она опять будет такой.
Они ожидали, что город появится перед ними внезапно, эффектно, окруженный стеной город, как на фотографиях, но дорога, по которой они ехали, шла мимо случайных кучек домов, проходила через арабские поселения, где дома прилегали один к другому, как в индейских поселках, и через более современные еврейские поселения; постепенно поселения становились все ближе и ближе одно к другому, пока ряд зданий не стал почти непрерывным, и им стало ясно без объяснения Гитель, что они в городе.
Они петляли по узким улицам с маленькими, убогими лавками, заполненным маленькими европейскими автомобилями, где на тротуарах было полно людей. Разочарованные первым впечатлением от города, они нетерпеливо разглядывали прохожих, показывая друг другу на все новое и необычное: на хасида[27] в широкополой черной шляпе, длинном кафтане и брюках, заправленных в чулки; на группу солдат с автоматами, переброшенными через плечо или болтающимися на пальце, продетом в спусковую скобу; на араба в черно-белой куфие, обвязанной двойным черным шнуром. Потом они повернули за угол и попали на более широкую улицу, где здания стояли только по одной стороне; с другой земля ниспадала в широкую долину, и за ней, на расстоянии, лежал древний, окруженный стеной город, похожий на картинку в детской книжке.
Гитель остановила машину.
— А вот и Старый Город. Любуйтесь.
— Это так красиво!
Рабби не сказал ничего, но глаза его сияли.
— Мы будем жить далеко отсюда? — спросила Мириам.
— Прямо за углом. Вы будете видеть это каждый день, и вам не надоест.
Отец и сын обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по спинам и отступили назад, разглядывая один другого. Дэн Стедман действительно думал пообедать в «Гриле», где он наверняка мог бы показать сыну важных людей — жену английского консула, первого секретаря американского посольства. Он вовсе не собирался хвастаться своими знакомствами, но ему так хотелось произвести на сына хорошее впечатление. Потом по той же самой причине он передумал: знакомые могли подойти поговорить, а он хотел, чтобы сегодня вечером сын принадлежал только ему.
Когда он увидел, как одет Рой, то был вдвойне доволен, что не заказал столик в «Гриле»: одежда мальчика, безусловно, вызвала бы возражения у Аврама, метрдотеля. Поэтому он предложил пойти в клуб художников, что оказалось удачным выбором, поскольку некоторые молодые люди были одеты почти так же, как его сын.
Дэн рассказал Рою новости о матери, дяде Хьюго и тете Бетти, о том, что происходит в Штатах, о тамошней погоде — «самая плохая зима за многие годы. Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты здесь» — и о собственных ближайших планах: «Я проведу какое-то время в Иерусалиме, потом поеду в другие большие города — Хайфу, Тель-Авив и в какие-нибудь поменьше, может быть, даже в мошавы[28] и кибуцы». Но могут быть проблемы с транспортом: — «Покупка новой машины займет пару месяцев, а аренда обойдется слишком дорого».
— Почему бы тебе не купить хорошую подержанную?
— Не все так просто с этими подержанными. Покупаешь кота в мешке, а если приглашаешь эксперта, где гарантия, что он не в сговоре с продавцом?
— Есть такой парень, Мимавет, он помещает объявления в «Джерузалем Пост», может, и в ивритских газетах, но я их не читаю. Он посредничает при покупке и продаже автомобилей. При нынешнем положении вещей очень вероятно, что когда ты будешь его продавать, то получишь больше, чем заплатил.
