— Хорошо…
— Именно поэтому я хочу его подпись на контракте. Потому что когда через несколько дней Смолл вернется, он поведет себя так, будто просто был в отпуску и готов приступить к работе.
— А мы скажем ему, что поняли это иначе и выбрали свой вариант.
Дрекслер отчаянно замотал головой.
— Ха! Рабби Дойч тут же откланяется.
— Что изменится, если у нас будет его подпись на контракте?
— А то, что он уже не сможет отступить. Так что откланяется рабби Смолл.
— Почему ты думаешь, что он не будет бороться за место?
— Потому что он гордый ублюдок, он не доставит нам такого удовольствия и ни за что не признает, что его вышвырнули. Он будет вести себя так, будто и не собирался возвращаться.
— Раньше он боролся, было такое пару раз…
— Нет, Берт, тогда было по-другому. Тогда он боролся за какие-то принципы, а не просто за работу. Доверься старому Марти. Ты хочешь рабби Дойча? Получи его подпись на контракте.
И все же когда они пришли к Дойчам и уселись в гостиной, Берт не спешил. Он поговорил о погоде и о том, как хорош летом Барнадс-Кроссинг. Спросил о знаменитом брате миссис Дойч и о том, какие новости привез он из Израиля. И только заметив, что Марти стал проявлять нетерпение, сказал:
— Мы пришли завершить дело, которое обсуждали на прошлой неделе, рабби.
— Вы получили известие от рабби Смолла?
— Непосредственно не получили, рабби.
— То есть, ничего определенного…
— Определенного — нет, но я уверен, что он не вернется. Судя по всей истории наших переговоров, он не заинтересован в возвращении. Мы хотим убедиться, что не останемся без рабби, и поэтому хотели бы уладить вопрос сегодня, получив вашу подпись на контракте.
— Но ведь возможно же, что рабби Смолл через несколько дней будет дома, — можно подождать его приезда и тогда все уладить.
Тут терпение Дрекслера кончилось.
— Послушайте, рабби, я — бизнесмен, и не люблю темнить в делах, как Берт. Это нормальный подход. Я вам прямо скажу. Мы не хотим борьбы в конгрегации. Мы не хотим, чтобы люди принимали чью-то сторону и обсуждали все «за» и «против». Лично я считаю, что это непристойно, — целомудренно добавил он. — Так вот, если вы хотите остаться, контракт у нас собой. Вы его подписываете, и дело с концом. Мы почти уверены, что рабби Смолл не станет спорить по этому поводу, особенно если окажется перед тем, что Берт называет совершившимся фактом. Понимаете? Мы подписываем контракт здесь и сейчас — и все в ажуре, ждем приезда рабби Смолла, он уже не помеха.
Рабби Дойч медленно кивнул головой.
— Понятно. Так вот, когда рабби Смолл вернется, я поговорю с ним. Если он категорически откажется от места и скажет, что не собирался дальше работать, — я подпишу ваш контракт. В противном случае, даже если ваше правление решит, что вам он не нужен, я не останусь.
Миссис Дойч коротко утвердительно кивнула, как школьный учитель при правильном ответе тупого ученика в присутствии проверяющего.
— Но ваша жена говорила… — выпалил Марти.
— Это мое мнение, — решительно сказал рабби, — и это мнение миссис Дойч.
Когда они ушли, рабби сказал:
— Я доволен, что с этим покончено. Меня мучила совесть с тех пор, как мне пришла в голову идея остаться.
— Боюсь, я имела к этому некоторое отношение, Хьюго, — печально сказала миссис Дойч. — Но правду говоря, я действительно думала, что рабби Смолл не вернется. Даже не написать президенту…
— Это можно понять. Он молод, а они обидели его. Поэтому он и не писал.
Она поколебалась.
— Конечно, после того, как Дэн рассказал, что он сделал для Роя, ты не мог принять другое решение. Но все равно, Хьюго, мне очень жаль. Мне действительно понравились наши несколько месяцев здесь…
— Мне тоже, но это не потому, что храм или конгрегация какие-то особенные, а потому что они новые для нас. И относились к нам хорошо, потому что мы временные…
— Возможно, ты прав…
— Неужели ты не понимашь, Бетти? — нетерпеливо продолжал он. — Весь фокус в том, чтобы быть гостем. Если бы я принял должность, с этим было бы покончено.
— Что ты хочешь сказать?
— Я думаю, что мы неправильно подошли к уходу на пенсию. Весь смысл жизни на пенсии в том, что ты свободен, и у тебя хватает денег на твою свободу. На свободу делать, что хочешь.
