— Как вы сюда попали? — доброжелательно спросил он.
— Уезжаю в Россию, жду парохода.
Завязалась беседа. Мой знакомый рассказал, что он назначен руководить перевозкой возвращающихся из Циндао войск. Между прочим, я спросил его, скоро ли мы увидим японскую армию на каком-нибудь европейском фронте бок о бок со своими союзниками — французами, англичанами или русскими.
— У нас по горло всяких дел и у себя, на Дальнем Востоке, — ответил японец.
Беседуя, казалось бы, самым приятельским и непринужденным образом, офицер потихоньку отводил меня подальше от солдатских палаток. Видимо, он считал, что я могу подсмотреть или выведать что-нибудь.
Я понял эту маленькую хитрость, быстро распрощался и пошел на пристань.
Там уже стоял пароход «Хазан-Мару», на котором мы прибыли в Японию.
Кончились все приготовления, и мы тронулись в путь, держа курс на северо-запад.
А погода между тем все ухудшалась. Море кипело и клокотало. На фоне свинцового неба мрачно выделялась каменистая темно-коричневая гряда гор, над которой совсем низко проносились обрывки белесоватых облаков. Какая разница была с той картиной, которую мы наблюдали четыре месяца назад, подъезжая к берегам Японии! Бешеный напор водяных валов сотрясал наше судно, ветер завывал в его снастях, обрывки туч с ужасающей быстротой неслись мимо нас.
Но картина разбушевавшейся стихии не подавляла, а как-то по особому бодрила меня. Работа в Японии успешно закончилась. Впереди — встреча с Родиной. От этих мыслей все во мне ликовало.
Ветер крепчал. Я обеими руками держался за поручни и не отрывал глаз от таявших в туманной дали берегов Японии.
Мрачные тучи заволакивали небо, но разъяренный ветер терзал и рвал их на части.
Смотрел я и не мог понять, где было больше бури: в налетающих друг на друга обрывках туч или среди вспененных громад разъяренного океана...
И вдруг на одно мгновение в просвете туч показалось солнце. Ослепительные лучи осветили море, и оно стало от этого еще более грозным...
Тайфун задержал нас в пути. Только на третий день к вечеру «Хазан-Мару» достиг Владивостока.
После шести часов вечера вход на рейд ввиду военного времени был закрыт; мы остановились, ожидая рассвета.
Как страстно ждал я момента высадки на родной берег! Я не мог заснуть и долго ходил по палубе парохода. Впереди расстилалась пустынная каменистая равнина с еле видневшимися в ночном сумраке крышами двух-трех строений. И все-таки эта картина была для меня дороже и роднее, чем все феерические красоты Японии. Над крышами строений вился легкий дымок. Порывы ветра иногда доносили его до нашего парохода. Я жадно пытался вдохнуть в себя хотя бы частичку этого дыма...
«И дым отечества нам сладок и приятен», — вспомнил я известные слова из «Горя от ума».
Сколько раз с усмешкой думал я об этих словах, считая их данью сентиментальности.
А теперь... Даже они не могли передать того, что чувствовал я, увидев родную землю.
