С разрешения Акимова я набрал целый пакет шпилек — для пробы. Привез их в Анапу и на досуге стал приводить в порядок — очищать от ржавчины, выпрямлять. Жена, глядя на мое занятие, ворчала: «Что ты привез какую-то дрянь — только грязь в комнате разводишь!» — «А вот что ты станешь говорить, когда мы эту дрянь начнем продавать?» — возразил я. Зоя заинтересовалась: «Как так продавать?» Я объяснил. Вскоре мы нашли людей, которым стали сбывать эти шпильки. Дела шли хорошо. Я даже на фабрику устроился, как и Акимов, кочегаром, чтобы иметь возможность заниматься хищением заколок и шпилек. Чуть ли не ежедневно выносил их полными сумками. Позже на ту же работу оформил и Зою.
Однако не только шпильками и заколками для волос промышляли Пороховы. Они привозили в Анапу и разный другой товар, в том числе бусы, браслеты, цепочки. Старшего следователя Ананьева заинтересовало, где добывали все эти изделия предприимчивые супруги. Ведь не своя же у них была мастерская! Так перед следственными органами предстал еще один преступник. Это был хромировщик Ленинградского завода ювелирных изделий Николай Васильевич Буровиков. При обыске у него в квартире нашли большие запасы бус, кулонов, браслетов, цепочек и других украшений. Все это было им похищено с завода и предназначалось для сбыта через тех же Пороховых.
Всегда, когда происходят хищения на каком-либо предприятии, следственные органы интересует: какие причины их порождают? Так было и на этот раз. Инвентаризация, проведенная по требованию капитана милиции Ананьева на фабрике металлической и пластмассовой галантереи, показала, что на предприятии была полнейшая бесконтрольность. Это-то и дало возможность Дорохову в течение длительного времени заниматься хищениями.
Учет готовой продукции на фабрике был поставлен плохо. Ящики с незавершенными изделиями на ночь оставляли на рабочих местах. Ключи от производственных помещений хранились открыто, и каждый мог беспрепятственно их взять. Охрана состояла лишь из одного человека — пожилой женщины. В 24.00 она запирала наружную дверь и уходила домой.
Этого-то момента и дожидался Порохов. Он выходил из котельной, где нес ночное дежурство, и шел в цеха. Стук его каблуков гулом, отдавался в пустующих помещениях, но Порохов и не думал таиться. Он знал, что на фабрике никого нет, и беспрепятственно разгуливал по цехам. На столах были рассыпаны груды заколок и шпилек. Порохов брал их горстями и сыпал в сумку...
Дома он вместе с женой доводил их «до кондиции» — накалывал на фирменные картонки, обклеивал бандерольками, которые также похищал на фабрике. Никто не мог отличить продукцию «фирмы Пороховых» от той, что выпускалась самой фабрикой.
Отсутствие порядка, бесхозяйственность выявили следственные органы и на заводе ювелирных изделий. Здесь так же, как и на фабрике, на которой работал Порохов, продукция при передаче с одной операции на другую не учитывалась. Буровиков работал на гальваническом участке. Он мог заявить администрации, что браслет или какой-либо другой предмет «сгорел» в чане с кислотой, и ему верили на слово, никто не проверял. Помещение, где сушились готовые изделия, не закрывалось. Бери, что хочешь, и выноси...
Преступники на допросах вели себя по-разному. Одни признавались в совершенном и тем самым смягчали, свою участь, другие же старались представить дело так, будто ничего особенного не случилось, никакого ущерба государству они не нанесли.
— Я брал только бракованную продукцию, — уверял Порохов, — ту, которая все равно выбрасывается в отходы, уничтожается.
— Ничего подобного, это вовсе не бракованная продукция, — сказала женщина-мастер, ознакомившаяся но предложению следователя с образцами шпилек, похищенных Пороховым. — Это — наша обычная продукция, частично действительно незавершенная, неотлакированная. Но и такой ее можно было пускать в продажу, предварительно немного подчистив вручную наждаком, что Порохов и делал. Следовательно, ни о каком браке не может быть и речи.
— Я тоже так полагаю, — согласился Ананьев. — К тому же, если б Порохов имел дело только с браком, разве стал бы он так тщательно прятать коробки с товаром? А ведь он держал их не только у себя дома, но и, безопасности ради, у своих родственников и знакомых. Даже мальчишку, который приходил к его дочери, чтобы послушать магнитофонные записи, сделал своим сообщником — попросил его взять на хранение несколько коробок: мол, у них, Пороховых, негде держать — тесно! И мальчишка поверил. Ничего не подозревая, он взял эти коробки и отнес к себе домой.
