Часть его хотела прижать Хлою к себе. Обладать ей. Но другая часть знала — так нельзя. Он ничего не может ей дать. Он будет бесконечно пытаться заполнить пустоту в душе ее жизнью, ее светом. Украдет у нее все и ничего не даст взамен.
— Саид? — Хлоя появилась в дверях его комнаты.
— Что ты тут делаешь?
— Я уложила Адена и решила прийти и выяснить, что с тобой происходит.
— Нет. Уходи.
— Почему? Трахаться на пляже со мной можно, а разговаривать — нет?
— Мы уже поговорили.
— Нет. Говорил только ты. Говорил мне, что я чувствую, думаю, кто я такая. И во всем ошибался. Поэтому теперь говорить буду я о тебе. Ты лжец, Саид. Ты говоришь, что ничего не чувствуешь. Но это неправда. Ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне. Чувствуешь, когда держишь Адена на руках. Чувствуешь прямо сейчас. И не пытайся снова мне лгать.
— Ладно, Хлоя, ладно! Хочешь, чтобы я с тобой поделился своими чувствами?
Она скрестила руки на груди:
— Да.
— Ты права, — сказал Саид. — Я чувствую. Но только одно. Хочешь знать, что?
Хлоя встретила его взгляд своим, полным решимости.
— Хочу.
— Я зол. — Он сам этого не понимал, пока не сказал. — На все и на всех. На жизнь. На свою судьбу. Эта злость толкает меня вперед. Она хуже, чем ничего, потому что вытесняет из жизни все хорошее. Злость поглощает все остальное; ни счастье, ни любовь не могут существовать рядом с ней.
— И в день, когда у тебя забрали Суру и ваше с ней будущее, ты решил, что злость лучше боли. Это я понимаю. Но не пора ли отпустить прошлое?
— Думаешь, дело в Суре? В ребенке? Я давно это отпустил. Но выучил урок.
— Ты чувствуешь куда больше, я это знаю.
— Я не позволю себе этого. Не могу.
— Почему?
— Мои желания не важны. Важен Аттар. Важно защищать мой народ. Другого пути нет. Можно служить либо себе, либо другим, но не вместе.
— Ты защищаешь не свой народ, а себя. Ты пережил потерю, ужасную, невыразимую, и решил, что никогда больше такого не испытаешь.
— Ты считаешь меня трусом?
— Не больше, чем все люди. Я поступила так же. Поэтому у меня не было отношений. Я слишком боялась себя и мужчин. Слишком боялась рисковать. Я спряталась за своей болью, потому что это было легче, чем переживать ее. Безопаснее. Так и ты пытаешься меня оттолкнуть, потому что испытываешь ко мне чувства.
— Нет, — прорычал он.
— Да. Иначе ты мог бы со мной спать, не заботясь о моих чувствах. Будь ты машиной, тебе было бы все равно; но это не так. Тебе не давали контролировать свою жизнь, как и мне. Тебя контролировал дядя. Он украл у тебя все: любовь, счастье, все хорошее; внушил, что тебе это не положено. Пока ты был мальчиком, ты ничего не мог с этим поделать. Но теперь ты мужчина, Саид. Возьми то, что тебе принадлежит. Верни себе украденное.
— Нет. Я никогда больше не стану таким слабым.
— Думаешь, сила в том, чтобы прятаться от всего настоящего в жизни? От племянника, который будет видеть в тебе отца? От женщины, которая тебя любит?
— Хлоя, не надо, — выдохнул он.
Она покачала головой:
— Нет. Я больше не боюсь. Я не хочу боли, но не стану прятаться. Я люблю тебя, Саид.
Все его существо хотело притянуть ее к себе, принять любовь, заполнить ею пустоту. Принести свет в свою душу и залить им все темные уголки. Но для чего? Он выпьет из нее всю любовь, и Хлоя поймет, как ошибалась. Нет, он не поступит так с ней и с Аденом.
— Не люби меня, Хлоя.
— Поздно. Теперь выбор за тобой. Сделай его. Хватит просто принимать то, что дает тебе жизнь.
— Мне приходилось принимать решения! Я воин.
— Потому что тебе так проще, — мягко и уверенно сказала Хлоя. — Проще сражаться, чем любить.
— Я не хочу любить. И не хочу твоей любви.
Хлоя отшатнулась, как от удара; в глазах блеснули слезы.
— Трус, — прошептала она, не утирая их.
— Пойми, Хлоя, я не могу! Стоит мне ослабить контроль лишь на минуту, и люди страдают и умирают — как Сура, как мои солдаты. Я не повторю эту ошибку. Даже ради тебя. Завтра я вернусь в город. Вы с Аденом останетесь пока что здесь; так спокойнее.
— Ты собираешься запереть меня здесь?
— На время.
— Скажи, что не любишь меня, Саид.
Он посмотрел ей в глаза и произнес, вопреки жжению в груди и острому удушью:
