Следователь Крага посмотрел на меня, засмеялся и посоветовал:
— Не переиграй!
— Это я стараюсь для той дамы, что наблюдает из автомобиля за нашим кораблем в бинокль, — ответила я. — Хотя зачем ей бинокль, когда мы рядом?
— Ну, молодец, что заметила! Острый у тебя глаз! А ты наивной дурочкой собиралась прослыть!
Немолодая, но весьма ухоженная женщина, из тех, кто каждый день делает прическу у парикмахера, заметив нас, быстро спрятала бинокль, надела темные очки, поправила стильный пиджак, завела мотор своего голубого «Форда» и стремительно умчалась по дороге. В ту сторону, откуда мы только что приехали.
— А вот теперь, дорогая, выметайся из машины вместе с воображаемым ведерком! Хотел тебя подвезти, но некогда, некогда! — сказал Крага, помогая мне выбраться, и даже подталкивая в спину, чтобы я поскорее выбралась.
Я поняла, что в следователе Краге проснулся инстинкт следопыта, и потому спорить с ним или обижаться — бесполезно.
— Придется тебе до пристани топать пешком, извини, — он открыл дверь и вытолкал меня из машины, бросив вслед рюкзачок. — Я — за ней! — смягчил он свои действия поспешным объяснением и скрылся в пыли голубой дамы.
«Вот так всегда! — размышляла я, двигаясь в сторону пристани. — Как только появляется женщина в дорогой машине, ты уже со своим рюкзаком никому не нужна!»
Выйдя на открытое пространство, я огляделась. На реке мало что изменилось. Огромный плавкран был похож на плавучий трехэтажный дом. За ним виднелась баржа с песком. Видимо, ее будут снимать с мели, когда отбудет плавкран. Буксиров в моем поле зрения не наблюдалось.
Затянув потуже лямки рюкзака, и почувствовав себя бывалой туристкой, я бодро зашагала в ту сторону, где меня должны были ждать по уверениям Краги. Через полчаса быстрой ходьбы я увидела шаткое сооружение, которое в здешних местах почему — то величают пристанью. На самом деле это просто узкий помост над водой. Он качался и скрипел изо всех своих сил, как только нога человеческая осмеливалась ступать на хлипкие доски.
— Гляди — ка, опять та самая? — сказал матрос в одном рваном тельнике, с подчеркнутой заботой помогая мне перешагнуть на борт буксира.
— У них в газете, видать, нету никого половчее! — ответил другой, ехидно намекая на мое купание в октябрьской воде.
Я промолчала, что должно было, по — видимому, говорить о важности порученного мне дела. Впрочем, что тут скажешь — я и сама не очень высокого мнения об экипажах буксиров.
Зато на плавкране мое прибытие прошло в совершенно дружественной обстановке.
— Кто к нам прибыл? Эй, ребята, Наталья приехала! — крикнул принимавший буксирный конец матрос.
Несколько человек из команды высыпали на палубу. Я видела улыбающиеся глаза и приветливые лица.
— А где ваш персональный спасатель?
— Юра? Да где — то задержался!
— Кто ж для истории запечатлеет наши фэйсы?
— Я справлюсь! — заверила я. — Если фэйсы ваши в объектив поместятся!
Матросы засмеялись и вскоре появился капитан.
— Мы и не знали, что пришлют снова вас! — сказал он, как мне показалось, неодобрительно.
— А чем я вам не нравлюсь?
— Просто женщина на корабле не к добру! — ответил капитан.
— У вас разве корабль? — ехидно заметила я. — У вас кран!
— Мы сейчас сменим декорации и станем вполне приличным кораблем! — ответил он. — Ладно, так уж и быть — ради вас будем считать себя краном. Тем более, что кран у нас действительно уникальный! Самая большая в стране, а может и в мире, грузоподъемность среди речного транспорта. Начали, правда, строить еще более огромный плавучий кран, кажется, на пятьсот тонн, но, насколько я знаю, так и не закончили.
Капитан галантно взял меня под руку и повел показывать каюту. Собственную, как он выразился, имеется в виду, каюту для меня.
Не участвуя в светском приеме, в стороне стоял командир спасательных работ Дмитрий Перов и молча взирал на суету, вызванную моим появлением. Он был одет в спортивный костюм и кроссовки. Черты его загорелого и обветренного лица показались мне мелкими и невыразительными, но хороший рост и выправка военного должны были нравиться разборчивым женщинам. Рупора при нем на этот раз не было, и вообще он выглядел, как человек, который остался не у дел и которого это весьма раздражает. Впрочем, и в таком виде он не утратил своей значительности.
