Сначала про них. Про суточные планы.
Тактическая обстановка: начало девяностых годов прошлого столетия, сорок девятый судоремонтный завод и СКР «Разумный» в состоянии, когда всё уже вырвали и продали.
Личного состава, любящего и любимого, катастрофически не хватает: забрали живьем ходовые корабли и отделившиеся республики. В минно-торпедной боевой части — полторы калеки на двести метров площади.
То есть, из семнадцати по штату на «хвать твою мать!» откликается только матрос Захмеджанов Якуб, не окончательно обрусевший в Калмыкии казах — вечный вахтенный у корабельного арсенала с перерывом на обед и горшок, и четыре часа обязательного ночного сна, когда арсенал охраняет боевой дух матроса Захмеджанова. Рядом с арсеналом — каюты номер один и три, где он (Захмеджанов) каждый день протяжно-плаксивым голосом достает обитателей вопросом-мечтой: «А...х... как можи-на стать милиссс-и-онар?»
Из командиров боевых частей и лиц, их замещающих, на борту только лица, замещающие их лица. Они же ежедневно составляют суточные планы, где, по требованию командования, кратко, но детально должны быть изложены все мероприятия боевой подготовки. А я навсегда стою «дежурным по низам».
Но! Все должно быть!
То есть, должны быть: «практические занятия по...», «учения по...» и «работы по...» с-с-с... «руководителями» и «участниками».
Из боевых частей суточные планы ручейками стекались к замученному вселенскими проблемами старпому, а после чего, перешагивая бидоны со спиртом, через «вот такую пипиську старушки Изергиль» попадают в руки писарю, который и печатает «большую портянку дедушки Мазая» — суточный план корабля.
Сначала я регулярно бредил: писал про «Согласование Системы Синхронно Следящего Привода» из ГКП с постами «Дракон», «Муссон» и «Тюльпан», где в трех измерениях одновременно «участвует» будущий «милиссс-и-онар» Захмеджанов Якуб с интеллектом заблудившегося йети. А потом я заикнулся о том, что показуха... вот... в ВМФ... поглотила... — и меня, так и не договорившего, взяли и с вандерваальсовой силой несколько раз одели жопой на все, случившееся рядом.
Ах, так! На следующий же день мы с Захмеджановым, согласно суточного плана, поданного и подписанного, производили «утвержденную Священным Синодом плановую замену квантового генератора на гиперболоиде инженера Гарина».
Писарь от радости плакал, а меня понесло, и в понедельник на самоподготовке я уже изучал: «Влияние химического состава мочи насекомых Средней Азии на боеготовность бронетанковых войск Тимерлана», во вторник — занимался «демонтажем прибора, показывающего зависимость герметизации отсеков корабля от шипящий суффиксов старшего помощника», а Захмеджанов с тех пор только и делал, что «разрабатывал программу быстролетящего оружия с элементами искусственного ума».
Начало восьмидесятых в гарнизоне Завойко. У меня выходной, а жена на работе. Хочется к ее приходу сделать что-либо. Что-либо приятное. Завтра же Пасха. Светлое Христово Воскресение. Решил яйца покрасить. По совету соседей по родной коммуналке, лучше всего для этих благородных целей подходят матерчатые сетки-авоськи по девяносто копеек каждая. Сбегал в продуктовый магазин «Якорь» и набрал там разных цветов. Сетка опускается в кипяток, и вода становится цветной. Яйца туда на десять минут — и готово, такая красивая горка из разноцветных яиц получается. Только вот синих яиц нет. Этого цвета сеток в продаже не было. Но цвет-то самый военно-морской. Как же можно встречать Пасху без него. И тут я вспоминаю про наши флотские носки: их, когда ни постираешь, пусть даже в холодной воде, они ее всегда в синий цвет окрашивают. Новых носков я не обнаружил. Зато нашел старые и, как мне показалось, стиранные. Но их же сколько не замачивай, они все равно цвет дают. Бросил носки в кипяток. Через десять минут в квартиру войти нельзя было: такая возникла вонища. И перешла та вонища в подъезд и на улицу. За два квартала все спрашивали: кто у кого подох. И жена вошла, а я к ней с объяснениями. Очень ее мой рассказ о синих яйцах впечатлил: сначала сказала мне, что я дурак, а потом жизнь наладилась.
