Шлепнула легкая волна, комната наполовину раскрылась и Летягин стал незримым свидетелем следующей сцены.
Николай Константинович неустанно повторял, что не в Летягине дело, Летягин только симптом, и Лукреции Андреевне есть тоже о чём подумать. Лукреция Андреевна, вы же распустили клиента до невозможности. И Галине меньше бы в зеркало смотреть, для нас и так сойдет — не целоваться сюда пришли… Галочка, вы и в самом деле абстракционистка, изготовили, понимаешь, «черный ящик», а Летягин за вас отдувается.
Летягин опытным глазом приметил, что Лукреция Андреевна и Галина уже не шевелятся, остальные тупо разглядывают свои ногти или уставились в одну точку на компьютерном мониторе.
Николай Константинович мягко, по-кошачьи, прыгнул к Лукреции Андреевне, впился и, делая жевательные движения, стал подбираться к ее яремной вене. Несколько капель валориса I слетело на пол, и он, воровато озираясь, размазал их ногой.
— Фу, моральный урод. Взгрызся, будто в котлету, — поморщился Трофим. Позорит нас как класс.
Следующей на очереди была Галина. Но она повела себя беспокойно. Под клыком заерзала, попыталась посмотреть, что ей мешает, стала крутиться…
— Маленькая неряшливость ведет за собой большую ошибку, — принялся рассуждать Трофим. — Не довел ведь ее до полного оцепенения. Нельзя внушать донору, что он беспросветно виноват. Донору должна быть оставлена надежда, что он может исправиться и заслужить доверие.
— Галина теперь на него в милицию сообщит.
— Что ты! Акт произошел слишком быстро. Просто при общении с ним у Галочки будет возникать непонятное напряжение. Дама она нервная и этого топтуна к себе уже не подпустит… А смотри-ка, валенок валенком, а насосался ваш Николай Константинович всех валорисов до отвала! — не без зависти отметил Трофим. — Но, кажется, недолго длилось счастье дяди Коли…
Из смежной комнаты появился Лев Соломонович, начальник отдела, и поманил к себе в кабинет Николая Константиновича.
— Вот она, пищевая пирамида во всей красе. Не для себя старался, — злорадно прошептал Трофим. — Смотри, какие теперь рожи корчит.
И действительно — лицо Николая Константиновича выражало «последнее прости». Летягин не удержался от хмыканья, есть еще справедливость на свете.
— А твоя афиша не лучше была, когда он тебя сегодня приголубил, — сказал Трофим.
— Как! Уже? — встрепенулся Летягин.
— Уже. И так будет всегда, пока не перестанешь блеять и не начнешь рыкать в ночи. А теперь пошли к следующей двери и полюбуемся Львом Соломоновичем.
Начальник отдела немало говорил о «летягиновщине», как о пережитке совковой нерыночной экономики. Сей феномен старший начальник прямо не ставил в вину Николаю Константиновичу, но постоянный рефрен Льва Соломоновича: «Вы отстали от жизни» отражался на лице начальника сектора тенью беспомощности и покорности. Голова Николая Константиновича стала никнуть, а нос у Льва Соломоновича — удлиняться и утончаться. Когда процесс увенчался созданием хоботка, на виске у младшего начальника расцвел и, тихо побулькивая, раскрылся красный тюльпан. Как большой шмель старший начальник опустил хоботок в чашечку новоявленного цветка и втянул столько крови, что стал шире в плечах, и даже расстегнул, отдуваясь, пуговицы пиджака.
— Плохой солдат, а хорошо стреляет, — восхитился Трофим.
Николай Константинович очнулся и, окрашенный в цвета свежего трупа, выслушал еще несколько интересных мыслей по коренному изменению работы сектора, которые не так давно были его собственными.
Глядя на шатающегося и бредущего по коридору Николая Константиновича, Трофим сказал:
— Почему бы тебе не поменяться с ним местами? Не все же этим вампирам-самоучкам пустошить тебя, Георгий. Лукреция бегает в пятьдесят пять, как девочка, за счет твоей энергии, а Галина тычет тебе в нос твои же идеи. Она же сперла у тебя концепций на целую диссертацию!
— Слушайте, если все тут — кровопийцы, то почему тянут валорис друг у друга? — спросил Летягин. — И есть ли смысл становиться в ваши ряды?
— Смысл есть, — стал терпеливо объяснять Трофим. — Они — несознательные и неорганизованные упыри, у которых существует замеченная тобой пищевая пирамида. Да, нижняя ступень служит провизией для верхней, и так далее. Будь уверен, что Льва Соломоновича скоро вызовет на коврик стратегический инвестор и там отведает по полной программе… Слышь, у Льва уже телефончик звонит… На эти как будто неформальные гастрономические отношения накладываются уже формальные, социальные, экономические. Вот почему ты внизу, хоть и не дурак… И только мы, сознательные вампиры-профессионалы, создали все условия, чтобы ты вошел полноправным членом в наш Круг, где валорис каждого неприкосновенен и где дозволен только один вид работы — с донорами, поскольку доноры не являются членами нашего сообщества… Ну, что, пошли от теории к практике, пора допивать Николая Константиновича. Он и так уже огорошен, обрабатывать его долго не надо, — и Трофим потянул Летягина за собой.
