Господин Льеже-Лебо. Я должен предостеречь совет. Эти поправки искажают смысл предложенной мною резолюции.
Совет принимает предложение убрать из резолюции слова «блестящему уму».
Председатель. Таким образом, последний абзац резолюции гласит: «Совет отдает должное господину Этьену».
Господин Этьен. Каким качествам господина Этьена?
Председатель. Никаким.
Господин Этьен. В таком случае я предлагаю убрать и слова «господину Этьену». «Совет отдает должное» мне представляется вполне достаточным.
Председатель призывает к порядку господина Этьена и предупреждает его, что не позволит издеваться над советом.
Господин Этьен. Я только взываю к его здравому смыслу.
Господин Эрекар. Господин председатель, используйте свою власть!
Председатель. Эти выпады возмутительны! Слова господина Этьена не будут больше заноситься в протокол. Я ставлю на голосование окончательный текст резолюции.
Господин Этьен встает и покидает зал совета.
Голоса. Давайте голосовать! Давайте голосовать!
Господин Льеже-Лебо. Я снимаю свою резолюцию.
Председатель. Льеже-Лебо, это предательство!
Господин Льеже-Лебо. Я вас предупреждал.
Господин Оэттли. Вот к чему сводится политика Мабори!
Голоса. Это двойная игра Мабори.
Заседание прерывается в 11 часов 15 минут.
Едва войдя в свой кабинет, Марк услышал через открытую дверь, что в комнатке Полетты зазвонил телефон.
— Сейчас. Кажется, он у себя, — сказала Полетта.
— Это Брюннер? — спросил Марк.
— Да. Он просит вас подняться к нему.
Полетта подошла к Марку; на лице ее была написана тревога. Он заметил, что она уже не так красива, как прежде. Он слишком часто повторял, что она не меняется, что она все так же хороша. А Дениза как-то сказала ему: «Она очень мила, но уже не так красива». Ему было трудно судить об этом, а сейчас он вдруг ясно увидел у нее морщинки вокруг глаз и некоторую размытость всех черт. И он вспомнил, как Полетта впервые пришла к нему. Решительным тоном, с босеронским акцентом, в то время еще очень сильным, который сразу покорил Марка, Полетта сказала, кто рекомендовал ее и какие условия ее устраивали (сколько она рассчитывала получать и какую работу ей хотелось бы иметь, поскольку она была к ней специально подготовлена).
Полетта сообщила Марку, что она жена Рея Дюрана, и Марк сначала сделал понимающий вид. Лишь немного погодя он спросил:
— Простите, но мне хотелось бы узнать, кто такой Рей Дюран?
И по тому, как она расхохоталась ему в ответ, Марк подумал, что было бы очень приятно с ней работать. Он всегда мечтал иметь секретаршу, наделенную чувством юмора. Ему следовало бы послать Полетту работать в юридический отдел, но мысль отдать ее Морнану была ему почему-то глубоко неприятна. Он еще раз взглянул на нее, такую хрупкую, грациозную, трогательную, и сказал:
— У нас есть только одна вакансия, но я не думаю, что она вас устроит.
— А все же скажите какая?
— Вы могли бы работать здесь, у меня.
— Пожалуй, это мне подойдет, — ответила она.
Но Марк считал, что выбрал Полетту не только потому, что она была красива (в этом плане он вел себя безупречно; правда, в иные дни, особенно весной, он был не совсем уверен, что не наделает глупостей, но теперь, во всяком случае, он мог сказать себе, что это уже позади). С тех пор прошло немало времени. Теперь у нее были тонкие морщинки вокруг глаз, и появились они не вчера.
— Почему вы вернулись? — спросила Полетта. — Что случилось? Скажите, что случилось?
— Ничего особенного. Я сейчас опять поднимусь наверх.
— Вам что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо.
Марк распахнул дверь в коридор и чуть было не сшиб входившего в кабинет Льеже-Лебо. Столкнувшись лицом к лицу, оба на мгновение растерялись. Наконец они протянули друг другу руки и поздоровались, словно еще не виделись в этот день.
— Признаюсь, Этьен, я пришел за вами.
— Я знаю, — ответил Марк. — Я как раз собирался подняться.
— Ну и отлично. Поднимемся вместе. Вы не возражаете?
— Нисколько.
Господин Льеже-Лебо не пользовался репутацией выдающегося финансиста. Но он сумел сколотить себе одно из самых солидных состояний в Париже. Не слыл он также и человеком большого ума, но был принят во всех парижских салонах. Во взаимоотношениях с людьми он придерживался тактики «мелких услуг». Он умел стать необходимым в каждой семье. Его называли «компанейским человеком». Сперва ему за услуги платили сведениями — думали, что он промышляет мелкими биржевыми спекуляциями. А он был занят совсем другим: он сколачивал состояние. Но это обнаружили только потом.
