Пока она думала об этом, белый фургончик вдруг остановился. Когда это случилось, скорость на этой ухабистой дороге была довольно низкой, каких-нибудь десять миль в час. Машина внезапно встала, и мотор заглох.
Сначала мма Рамотсве решила, что кончился бензин. Она залила бак всего несколько дней назад, но когда посмотрела на приборную доску, то оказалось, что бак наполовину полон. Значит, дело было не в этом. И не в электрике, потому что фары по-прежнему горели, освещая дорогу впереди. Значит, сломался сам мотор, подумала она.
С замирающим сердцем мма Рамотсве выключила зажигание и попыталась снова его включить. Послышался шум стартера, но машина не завелась. Она повторила попытку с тем же результатом.
Мма Рамотсве выключила фары и распахнула дверцу фургончика. В небе светила луна, хотя не слишком ярко, и несколько секунд она стояла, глядя в небо, пораженная его безмерностью и тишиной буша. В темноте белый фургончик казался островком безопасности. И вот она, африканская женщина, стоит под этим огромным небом, а перед ней лежит долгий путь. Минут через двадцать она выйдет на шоссе, подумала она, оттуда до города десять миль. Конечно, если надо, она пройдет это расстояние пешком, но сколько времени на это потребуется? Она знала, что по ровной дороге средний человек проходит четыре мили в час. Однако она не средний человек, для женщины с традиционным телосложением скорость, к сожалению, снизится до трех миль в час. Следовательно, она достигнет окраины города часа через три, а оттуда до Зебра-драйв не меньше получаса.
Конечно, если повезет, она поймает микроавтобус. Водитель, вероятно, воспользуется ее безвыходным положением и запросит гораздо больше обычного, но она с радостью заплатит любую сумму, лишь бы попасть домой до полуночи. Возможно, ей удастся остановить какую-нибудь машину и упросить водителя подвезти ее из человеколюбия. Раньше люди часто это делали, да и теперь мма Рамотсве, направляясь в Мочуди, брала пассажиров на заднее сиденье. Но вряд ли кто-нибудь остановится здесь ночью, чтобы забрать женщину, которая без видимой причины стоит на дороге.
Заперев дверь белого фургончика, она собралась пуститься в путь, как вдруг услышала какой-то звук. В ночном буше много звуков: стрекот насекомых, шуршание мелких тварей. Но этот звук был особым, это был звук льющейся жидкости. Застыв на месте, мма Рамотсве прислушалась. Несколько секунд было тихо, но вскоре опять послышался звук, и ей стало ясно, что он доносится из-под машины.
В отличие от мма Макутси и, разумеется, от Мотолели, у мма Рамотсве не было способностей к механике. Однако трудно быть женой механика и совершенно ничего не понимать в моторах, и она знала, что если из мотора вытечет масло, то он не сможет работать. Похоже, из-под днища машины вытекало масло, и тут она вспомнила. На обратном пути она почувствовала сильный удар, наехав на один из камней, выступавших над поверхностью земли. Тогда она не обратила на это внимания, но теперь поняла, что случилось. Камень пробил картер, и масло просто вытекло из машины. Так как дыра в картере была не слишком большой, машина успела проехать некоторое расстояние, а когда масло окончательно вытекло, просто остановилась. И еще мма Рамотсве знала, что, если мотор заглох, значит, повреждение серьезное. Она и мма Макутси довольно долго могут обходиться без чая, но моторы, увы, устроены иначе.
Она повернулась и с тяжким сердцем побрела по дороге. Шоссе оказалось ближе, чем она думала, и не прошло и четверти часа, как она оказалась на перекрестке. Дорога в Лобаце была довольно оживленной, и вскоре за холмом она увидела свет фар. Грузовик промчался мимо, обдав ее ветром, но он ехал в обратном направлении, к Лобаце, и она побрела по шоссе, надеясь, что появится машина, едущая в Габороне.
Идти по накатанному гудрону было легко. Шоссе было ухоженным, с гладкой поверхностью, и пешеход мог продвигаться по нему с хорошей скоростью. Но все же странно было чувствовать себя совершенно одинокой в ночной темноте, обступавшей ее со всех сторон. Как далеко отсюда, размышляла она, какой-нибудь зверь, которому захочется ее сожрать? Рядом с Габороне не было львов, но в сорока милях к востоку ситуация могла быть иной. Что, если льву вздумается сюда забрести? Сорок миль для льва пустяки, а после сорокамильной прогулки лев проголодается и будет не прочь полакомиться женщиной традиционного телосложения…
