— Ранним утром я всегда чувствую себя особенно счастливой, — ответила она. — Стоять в саду и смотреть, как пробуждаются растения, — это очень приятно.
Мистер Матекони согласился. Ему было не так легко вставать с постели утром, как ей, но он знал, что первые часы света — лучшая часть дня, время надежд и оптимизма. Особенно он любил приходить в мастерскую пораньше и чувствовать первые лучи солнца на спине и на шее, пока возился с мотором. Это настоящее блаженство для механика — чувствовать тепло (но не зной) и удобство, пока трудишься над упрямым мотором. Конечно, во многом это зависит от мотора. Некоторые моторы приводят тебя в отчаяние — если до каких-то их частей невозможно добраться и заменить, — но с податливыми моторами работать одно удовольствие.
Таким автомобилем был белый фургончик мма Рамотсве. Мистер Матекони провозился с ним вместе много времени и чувствовал, что хорошо его изучил. Мотор был несложным, и добраться до всех главных частей не представляло труда, но фургончик не мог ездить вечно, и мистер Матекони сомневался в том, что мма Рамотсве это понимает. Та же самая проблема была с мма Потокване и микроавтобусом, возившим сирот. Чудо, что он все еще был на ходу, хотя это можно объяснить неусыпными заботами мистера Матекони. Однако рано или поздно придется взглянуть правде в лицо и признать, что жизнь старого автомобиля подошла к концу. Мистер Матекони понимал, что люди привязываются к старым машинам, но в данном случае чувства следует отставить в сторону. Если мы готовы выбросить старую одежду, то почему не выбросить старый автомобиль, если он отжил свое? Он заметил, что мма Рамотсве была готова выбросить почти всю его одежду, и только после яростного сопротивления ему удалось спасти несколько брюк и курток, служивших ему верой и правдой и до сих пор — на его взгляд — не утерявших своих достоинств. Но несмотря на его сопротивление, она все же избавилась от нескольких пар брюк всего с одной-двумя заплатами (которые можно было носить и носить), от любимой пары старых коричневых башмаков из сыромятной кожи и куртки, которую он купил за границей, на блошином рынке в Мафекинге, на свою первую зарплату механика. Ему хотелось спросить ее, каково ей будет, если он станет рыться в ее гардеробе и выбросит несколько платьев, но он не спросил. Так или иначе, вопрос этот был гипотетическим, потому что мистер Матекони никогда бы этого не сделал. К тому же он был готов признать, что ничего не понимает в женских нарядах, как готовы это признать большинство мужчин. Однако женщины постоянно заявляют, что прекрасно разбираются в мужской одежде. И это несправедливо, думал мистер Матекони, хотя не понимал, что тут можно сделать.
Стоя рядом с мма Рамотсве, мистер Матекони глубоко вдохнул свежий утренний воздух.
— Как дела? — спросил он. — Тебе удалось его найти?
— Его не было, — ответила мма Рамотсве. — Но я поговорила с его матерью, и разговор был очень полезным. Я узнала одну важную вещь.
— Что это за важная вещь? — спросил мистер Матекони, закрывая глаза и снова делая глубокий вдох.
Мма Рамотсве не ответила. Она поняла, что не стоит об этом говорить, хотя ей хотелось разделить с ним огромное чувство удовлетворения, возникшее после этой поездки.
— Ну? — произнес мистер Матекони, открывая глаза и оглядываясь. — Важная вещь. Почему… — Он замолчал и нахмурился: — А где белый фургончик?
Мма Рамотсве вздохнула:
— Он сломался на обратном пути. Он там. — Она махнула рукой куда-то на юг, в сторону Лобаце, Кейптауна и океана к югу от Кейптауна. — Он остался там.
— Сломался? — испуганно спросил мистер Матекони. — Что случилось?
Мма Рамотсве рассказала о том, что мотор неожиданно заглох и машина остановилась. Рассказала, что это случилось неожиданно еще на проселочной дороге и произошло все довольно быстро. Потом упомянула о масле и своей догадке о том, что это как-то связано с ударом картера о камень.
Мистер Матекони наморщил лоб.
— Ты, вероятно, права, — с упреком проговорил он. — Эти камни очень опасны. По таким дорогам не надо ездить на маленьких машинах. Они не приспособлены для этого.
