Поднявшись, Дарби подошла к камину и взяла с полки фотографию, сделанную много лет назад.
На ней маленькая Джули сидела на коленях у старшего брата, а Дарби стояла на небольшом расстоянии от них.
— Я всегда любила соревноваться. Это часть моей натуры. — Повернувшись, она посмотрела на своего брата: — Между тобой и Джули всегда существовала особая связь. Я помню, что с раннего детства хотела, чтобы у меня была такая же связь с тобой.
Леви еле заметно кивнул.
— Когда нам с Джули было семь лет, ты подарил ей на Рождество музыкальную шкатулку, а мне ужасную бейсбольную карточку.
— Ты закатила истерику и остаток дня просидела в своей комнате. Я не мог понять, что я сделал не так. Ты только начала играть в бейсбол, а та карточка была моей самой любимой.
Карточка была потрепанной. Как Дарби могла догадаться, что Леви хотел сделать ей приятное, а вовсе не оскорбить ее?
Очевидно, у мальчиков и девочек разные представления о ценности подарков.
— Я восприняла разницу в подарках как доказательство того, что ты любишь Джули больше, чем меня. Я давно это подозревала. В то Рождество я дала себе слово, что никогда не буду второй, что всегда и во всем буду лучшей, и тогда ты, может быть, полюбишь меня так же, как ее.
— Боже мой, Дарби, — пробормотал Леви, вставая. Подойдя к ней, он заключил ее в объятия и крепко прижал к своей груди.
Ей хотелось простоять так целую вечность, но через некоторое время она отстранилась. Она знала, что ее мать, сестра и подруга плачут, поэтому постаралась не смотреть на них.
— Так во мне и зародился соревновательный дух. Когда я недавно узнала, что у меня осталось немного времени для того, чтобы сделать ЭКО, мне вдруг стало страшно. Этот страх переполняет меня до сих пор. Ведь родить ребенка — моя главная цель. Что, если я ее не достигну? Что, если я хочу стать матерью только потому, что не хочу потерпеть неудачу?
Леви опустился на ковер и потянул Дарби за руку. Когда она села напротив него, он положил свои большие ладони ей на колени и, глядя в ее глаза, произнес мягким голосом:
— Даже в детстве ты была энергичной и независимой. — Уголки его губ поднялись. — И очень упрямой. Джули позволяла мне защищать ее, играть роль старшего брата, а ты нет. Ты не позволяла мне переносить тебя через лужи. Когда я говорил Джули, что залезать на дерево опасно, она меня слушала, а ты поступала по‑своему и забиралась на самую макушку. Ты была бесстрашной и решительной и все время действовала мне на нервы. Я не мог тебя защитить, и это сводило меня с ума. Это до сих пор сводит меня с ума. — Переведя дух, он продолжил:
— Прости меня за всю ту боль, которую я тебе причинил. Мне следовало найти другой способ взаимодействия с тобой. Сделать так, чтобы ты чувствовала себя такой же особенной, как Джули. Чтобы ты там ни думала, я всегда любил вас одинаково. По правде говоря, вы обе были не подарок.
Дарби услышала приглушенный смех за своей спиной.
— Теперь вернемся к твоему последнему вопросу.
Боясь, что ее худшие опасения подтвердятся, она затаила дыхание.
— Ты спрашиваешь, связано ли твое желание иметь детей с твоим соревновательным духом? Да, связано, но лишь отчасти. Ты создана для того, чтобы растить детей, но твоя сила и независимость мешают другим это увидеть. Ты будешь бесстрашной матерью, Дарби. Ты будешь вместе со своими детьми лазить по деревьям и учиться серфингу. Ты вырастишь сильных и независимых дочерей, а сыновей воспитаешь так, чтобы они уважали сильных женщин. Ты хочешь детей, потому что тебе есть что им дать. Даже не сомневайся в этом, Дарби. И да, я с тобой согласен. Ты не можешь принять предложение Джуда. В конце концов, вы начали бы обмениваться взаимными упреками, и это разрушило бы ваши отношения. Для прочного союза одной лишь любви недостаточно. Ради любви не нужно отказываться от своих целей, довольствоваться меньшим, нежели то, чего ты заслуживаешь.
Понимая, что он прав, Дарби кивнула. Чувствуя, как на ее глаза наворачиваются слезы, она прикусила нижнюю губу.
— Моя любовь к Джуду причиняет мне лишь боль, — пробормотала она, и Леви снова заключил ее в братские объятия.
