Дарби показалось, что она увидела боль, промелькнувшую в его глазах.
Затем Леви провел ладонями по лицу и, к ее удивлению, произнес:
— Ты не спрашиваешь мое мнение, и меня это задевает. Ты обращаешься за помощью к маме, Джули и Джей‑Ди, а ко мне никогда.
О боже. Ему на самом деле было больно. Дарби не знала, что сказать, поэтому просто молча смотрела на своего брата. Они с Леви всегда кричали друг на друга, обменивались колкостями и могли говорить только на нейтральные темы. Они никогда не касались в своих разговорах чего‑то личного, сокровенного.
Со стуком поставив чашку на стойку, Леви пронзил сестру взглядом:
— В какой момент в наших отношениях что‑то пошло не так, Дарби? Почему каждый наш разговор заканчивается ссорой? Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу тебя защитить. Неужели это так трудно понять?
Да, ей было трудно это понять, потому что она с семи лет чувствовала себя нелюбимой сестрой.
Она снова не нашлась что сказать, но Леви избавил ее от необходимости ему отвечать. Он сделал то, что делал всегда, когда они ссорились, — просто повернулся и ушел.
* * *
Джуд ходил по комнате, наполненной детскими вещами.
Черт побери, сколько же всего нужно маленькому ребенку!
Хотя, наверное, Дарби была права, когда сказала, что он немного увлекся. Изначально они собирались купить лишь молочную смесь, подгузники и кое‑что из одежды.
Засунув руки в карманы, Джуд посмотрел на Джекки, которая спала в переносной колыбельке. Ее длинные ресницы казались угольно‑черными на фоне нежных щек, губы напоминали розовый бутон.
Сердце Джуда затрепетало, и он напомнил себе, что ему не следует привязываться к малышке. Что после пары недель повторяющихся однообразных действий, из которых состоит уход за ребенком, наступает смертельная скука. Сначала ты недосыпаешь, потому что твой распорядок подчинен естественным потребностям малыша, затем ты прислуживаешь карапузу, который не может контролировать свои эмоции и свое поведение. Все это крайне утомительно.
Джуд прошел через все это и убедился, что отцовство не для него. Будучи бездетным, он может жить на чемоданах, работая над интересными проектами в разных уголках земного шара. Он может провести отпуск в Праге или Патагонии, если захочет. Он может каждый вечер ужинать вне дома, присутствовать на открытии новых клубов и художественных галерей, смотреть по ночам фильмы. Стать отцом означает навсегда распрощаться со свободой и развлечениями.
У него не было ни того ни другого, когда он был подростком, и сейчас, будучи взрослым мужчиной, он не собирается со всем этим расставаться.
Он уделит своей племяннице ровно две недели, ни больше ни меньше.
Дверь приоткрылась, и в квартиру быстро проскользнула Дарби, чтобы не впустить холодный ветер. Она переоделась, и на ее лице не было ни следа косметики. В деловой одежде и с макияжем она выглядела как сильная независимая женщина. В джинсах и простой рубашке, с собранными в небрежный хвост волосами она казалась моложе и беззащитней.
Когда она подошла ближе, Джуд прочитал в ее глазах эмоции, которых не видел там до этого. Она явно была чем‑то расстроена.
— Все в порядке? — спросил он.
Дарби напряженно улыбнулась:
— Да. Я просто устала.
Наклонившись, она поправила одеяльце, которым была укрыта Джекки.
— Она уже долго спит, — сказал Джуд. — Не слишком ли много болеутоляющего дал ей доктор?
Услышав в его голосе волнение, Дарби коснулась его руки:
— С ней все в порядке, Джуд. Ночью она почти не спала из‑за боли и теперь отсыпается. — Дарби посмотрела на часы: — Через пару часов нам придется ее разбудить, чтобы дать ей антибиотик. — Перестаньте беспокоиться, папаша.
Папаша? Неужели она все еще думает, что он отец Джекки?
Джуд сердито посмотрел на Дарби. В ответ на это она подняла тонкую изогнутую бровь.
— Я что‑то не то сказала?
До него вдруг дошло, что за прошедшие тридцать шесть часов он ничего ей не объяснил. Они будут вместе работать, поэтому он должен сказать ей правду.
— Дарби, я только что понял, что вы с самого начала заблуждались, а я ничего не сделал, чтобы рассеять ваше заблуждение.
