Дверь открылась, заглянул Алексей Александрович:
— Гриша, к тебе пришли.
И тут же в комнате появилась сияющая Анна Прейс.
— Прости, что я в неурочное время! — Она не могла отдышаться. Бежала, что ли? — Я на минутку. Гриша! Мы победили! И Катю и Лену восстановили на работе!
— Я не сомневался, что так именно и будет. Вы молодцы. — Григорий говорил спокойно, даже сухо.
Но Анна не замечала этого.
— Все передают тебе привет. Все благодарят, понимают, что ты...
— Погоди, Аня, — перебил он. — Сядь, успокойся. — Каминский усадил девушку на стул, а сам присел на своей кровати. — Вы победили, и это замечательно. Но...
— Какое может быть «но»? — замахала руками Анна Прейс, и в голосе её послышалась обида.
— Есть «но». Выслушай меня внимательно. Да, сегодня вы победили. Однако предположим, что завтра или послезавтра на вашей фабрике снова уволят кого-нибудь, уволят несправедливо. Что делать?
— Как что? Опять бастовать!
Григорий усмехнулся.
— Не набастуешься, Аня. Каждый раз бастовать...
— Я тебя не понимаю, Гриша.
— Сейчас поймёшь. Ты согласна со мной, что и на других швейных фабриках и в мелких мастерских Минска, а их десятки, хозяева могут несправедливо уволить человека?
— Согласна.
— Так вот, Анна, тут действительно не набастуешься. И решение вопроса только одно. — Григорий помолчал. — Необходимо создать в Минске профессиональный союз портных. Такие союзы уже есть в Москве, Питере, Варшаве. Союз будет защищать интересы всех портных города, бороться за их права. Членские взносы создадут денежный фонд, который позволит в случае забастовки оказывать помощь бастующим...
— А нам разрешат создать такой союз? — перебила Анна.
— Разрешат! Разрешат, если власть крепко взять за горло... И надо опираться на закон о свободе организации легальных профсоюзов, объявленный в девятьсот пятом году. Благо этот закон ещё не отменили.
— И с чего же надо начинать?
— Вопрос точный. Начинать надо с городского собрания портных, на котором и будет создан союз. Но на такие собрания надо получить разрешение губернатора. К нему пойдёт делегация портных, в неё включим людей самых крупных швейных фабрик, возглавят её для солидности старейшины портняжного дела, есть два замечательных старика. И тебе, Аня, надо быть в этой делегации.
— Мне? — ахнула Анна.
— Тебе, тебе! Привыкай общаться с властями. — Григорий помедлил. — Пока мирно. И на собрании ты тоже скажешь речь.
— Я?! — Анна Прейс даже вскочила со стула. — Гриша, милый! Да какой я оратор? Я в жизни не произнесла ни одной речи! Да я там умру от страха, прежде чем скажу хоть слово!
— Ерунда, Аня! Все получится. Я абсолютно уверен. Речь я помогу тебе составить, ты её выучишь наизусть. А ещё лучше — скажешь, что сердце подсказывает. Да, да! Выступишь. И не думай отказываться. — Каминский засмеялся. — А то поссоримся. Но сначала надо получить разрешение на собрание. Вот что... Сейчас мы с тобой сочиним письмо к губернатору...
Из дневника Анны Прейс
«23 сентября 1912 г.
Какие события! Какие грандиозные события! Два дня назад с делегацией портных я была у губернатора Минска. Мы вручили ему письмо с просьбой о разрешении провести городское собрание портных. Письмо очень вежливое. Когда мы его сочиняли, Гриша сказал: «Не надо дразнить гусей зря. И вообще в разговоре с властями привыкай быть дипломатом».
Не знаю, кто задумал нашу делегацию, но её точно создавали люди, знающие толк в этих делах. Перед тем как мы отправились к губернаторской резиденции, с нами беседовали двое: Гриша Каминский и пожилой, очень симпатичный человек, говорил и всё покашливал. Они нам втолковывали, как там себя вести, как держаться. «Главное, — сказал тот человек, что всё покашливал в кулак, — соблюдайте достоинство, говорите спокойно, помните, что вы пришли не просить, а требовать удовлетворения своих законных прав. Но требовать в том доме надо без агрессии».
И мы, нас было двенадцать человек во главе с двумя представительными стариками, отправились к губернатору.
Что сказать? Я никогда не была в таких роскошных домах, видела их только снаружи. Честно говоря, обалдела от мраморных лестниц, белых колонн, ковров, позолоты, картин на стенах. Какие же надо деньги затратить, чтобы всё это иметь!.. А ведь вся роскошь, среди которой мы очутились, покупается на средства, которые создали мы, народ.
