Между тѣмъ маіорша вернулась въ кухню, она вынула изъ шкафа хлѣбъ и стала отрѣзать отъ него большіе ломти для стоявшихъ въ сѣняхъ нищихъ дѣтей. Совѣтникъ также пришелъ туда. Феликсъ слышалъ его твердые шаги по каменному полу кухни; онъ шелъ было въ столовую, но вдругъ остановился, какъ вкопанный.
Одно изъ оконъ кухни было открыто, а поденщикъ говорилъ служанкѣ, несшей въ стойло охапку свѣжаго клевера: «знаешь, старый баринъ въ домѣ Шиллинга вдругъ прогналъ Адама; мнѣ сейчасъ сказалъ объ этомъ кучеръ, который очень его жалѣетъ!»
— Занимайся своимъ дѣломъ! Я не плачу вамъ денегъ за ваши сплетни, — закричалъ совѣтникъ. Работникъ вздрогнулъ, — этотъ повелительный голосъ подѣйствовалъ на него, какъ ударъ ножомъ. Съ шумомъ заперъ совѣтникъ окно и схватилъ стаканъ съ полки, гдѣ они стояли одинъ подлѣ другого, блестящіе, какъ зеркало.
— Какъ это ты допускаешь, чтобы люди у тебя на глазахъ болтали и теряли время? — мрачно спросилъ онъ сестру.
— Лишній вопросъ, — ты знаешь, что я такъ же строго держусь правилъ дома, какъ и ты, — отвѣчала она уклончиво и повидимому нисколько не обидившись, — но Адамъ взбунтовалъ всю прислугу. Ему отказали изъ-за исторіи съ каменнымъ углемъ, и онъ даже былъ здѣсь клянчить у тебя; въ своемъ безуміи онъ грозилъ броситься въ воду.
Феликсъ тѣмъ временемъ прошелъ столовую и стоялъ въ дверяхъ кухни, онъ видѣлъ, какъ дядя машинально проводилъ рукой по жидкой бородѣ и разсматривалъ блуждающимъ взоромъ перила галлереи съ развѣшанными на нихъ лошадиными попонами и хлѣбными мѣшками и, казалось, не слышалъ и половины того, что говорила ему сестра.
— Все это вздоръ, — вдругъ рѣзко прервалъ онъ ея рѣчь. — Кто это говоритъ, тотъ никогда этого не сдѣлаетъ! — Онъ подставилъ стаканъ подъ кранъ и залпомъ выпилъ свѣжую прозрачную воду. — Впрочемъ, я всетаки зажму ротъ господину фонъ Шиллингъ, — онъ ужъ мнѣ надоѣлъ своимъ ребяческимъ гнѣвомъ, — добавилъ онъ, ставя пустой стаканъ на мѣсто. Онъ вытеръ платкомъ бороду и усы, а также провелъ имъ нѣсколько разъ по лбу, будто онъ у него вдругъ вспотѣлъ.
— Это и было бы оправданіе, котораго такъ желаетъ Адамъ, дядя, — онъ только и проситъ объясненія съ твоей стороны этой странной случайности, — вскричалъ Феликсъ.
Совѣтникъ обернулся. У него были большіе голубые глаза, которые онъ устремлялъ въ лицо другого человѣка съ чувствомъ собственнаго достоинства и съ сознаніемъ человѣка, всегда поступающаго справедливо; но они могли также сверкать, какъ искры, изъ подъ нависшихъ бровей. Такой полузакрытый взглядъ скользнулъ по племяннику, стройная фигура котораго, одѣтая въ изящный костюмъ, обрисовывалась въ дверяхъ, и потомъ перешелъ, какъ бы сравнивая, на поношенный костюмъ самого совѣтника, который онъ рѣдко замѣнялъ лучшимъ.
Замѣчаніе молодого человѣка осталось безъ отвѣта. Дядя только саркастически улыбнулся, стряхнулъ носовымъ платкомъ съ своего платья приставшіе къ нему соломинки и кусочки земли и угля, сбилъ съ сапогъ толстый слой пыли и потомъ, кивнувъ головой на Феликса, ядовито сказалъ сестрѣ: «онъ стоитъ здѣсь, точно живая картинка модъ, Тереза, точно только что вышедшій изъ рукъ портного образецъ. Такое изящное платье очень удобно для овина и угольной шахты, Феликсъ!»
— He для того оно и сдѣлано, дядя, — какое мнѣ дѣло до овина и угольной шахты, — возразилъ Феликсъ, скрывая раздраженіе подъ легкой усмѣшкой.
— Какъ, ты такъ быстро и легко освоился съ такой важной перемѣной въ твоей жизни? Вотъ видишь, Тереза, правду я говорилъ, что эти идеальныя головы богаче насъ; они отбрасываютъ отъ себя сотни тысячъ, какъ булыжники, даже не поморщившись. Г-мъ… мой маленькій Витъ сыгралъ дурную шутку съ тобой, Феликсъ, монастырское помѣстье не бездѣлица.
Ухо молодого чсловѣка издавна было очень чувствительно къ различнымъ модуляціямъ въ голосѣ дяди; и теперь онъ услыхалъ въ немъ дикое торжество о рожденіи наслѣдника, злобную радость и желаніе подразнить его.
— Слава Богу, я не завистливъ, — дай Богъ, чтобы ребенокъ выросъ тебѣ на радость, — сказалъ онъ спокойно, и его прекрасное открытое лицо выражало правдивость и искренность. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что я равнодушенъ къ деньгамъ и къ состоянію, — никогда еще я такъ не желалъ быть богатымъ, какъ именно теперь.
