Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - страница 57

Наконец, когда Крымское ханство в 1783 г. было официально упразднено, а его территория вошла в состав Российской империи, османы предприняли еще несколько попыток восстановления этого чингизидского государства во главе со своими вассалами-Гиреями. Османская империя объявила России очередную войну (1787–1791), во время которой претендентами на крымский престол выступали Шахбаз-Гирей и Бахт-Гирей, имевшие, в соответствии с чингизид-ской традицией, законные права на престол как сыновья ханов (первый был сыном Арслан-Гирея, второй — Крым-Гирея)[381]. Однако поскольку победителем в войне оказалась Россия, никакие права этих претендентов не помогли им стать легитимными правителями ханства, окончательно прекратившего свое существование.

Для правителей Монгольской империи XIII в. было характерно отношение к религии, которое сегодня назвали бы толерантным. Хотя официальной религией Чингис-хана и его ближайших преемников было тенгрианство, ряд Чингизидов по различным причинам принимали иные религии, и это отнюдь не становилось основанием для лишения их прав на трон. Таким образом, приверженность к той или иной религии не являлась фактором ни легитимности, не делегитимации претендентов. Однако после того, как уже в конце XIII–XIV вв. три западных улуса распавшейся Монгольской империи (государство ильханов в Иране, Золотая Орда, Чагатайский улус) приняли в качестве официальной государственной религии ислам, для обеспечения наиболее полной легитимности монархов требовались не только принадлежность к «Золотому роду» и официальное избрание на курултае, но и официальное одобрение влиятельного мусульманского духовенства. В результате ослабления авторитета Чингизидов некоторые наиболее влиятельные политические деятели посчитали, что последнего фактора может оказаться вполне достаточно, чтобы предъявить претензии на трон и ханский титул в ущерб Чингизидам. При этом, как отметил в свое время еще В. В. Бартольд, чингизидский (генеалогический) и мусульманский (религиозный) факторы легитимации зачастую использовались одновременно, обеспечивая законность прав на престол тех правителей и династий, которые в силу происхождения или способа прихода к власти не могли считаться легитимными[382] результате сочетания этих факторов порой порождали весьма причудливые формы претензий на верховную власть.

На рубеже XIV–XV вв. всесильный золотоордынский временщик Идигу (Едигей русских летописей) положил начало формированию собственного автономного улуса — Мангытского юрта, впоследствии трансформировавшегося в Ногайскую Орду. Лишь номинально признавая власть золотоордынских ханов, Идигу и его потомки фактически являлись самостоятельными правителями, собирая в свою пользу налоги, формируя собственные войска и выбирая собственных правителей — биев.

Претендовать на равный с золотоордынскими ханами статус ногайские правители не могли, поскольку не имели возможности противопоставить их чингизидскому происхождению равное основание на власть. Идигу был женат на Джаныке, дочери или сестре хана Токтамыша, своего сначала соратника, а потом и злейшего врага, и, соответственно, имел право на статус гургана, но это мало что значило. По какой-то причине в Улусе Джучи (в отличие от Чагатайского улуса) титул ханских зятьев не пользовался особой популярностью, и мужья ханских дочерей в источниках обычно не фигурировали. Даже знаменитый временщик Мамай, будучи женат на дочери хана Бердибека, не использовал это родство как козырь в борьбе за власть, предпочитая демонстрировать лояльность к дому Бату и опираться на собственную военную силу.

Кроме того, хотя средневековый автор Абд ар-Раззак Самарканди упоминает о том, что от Джаныке у Идигу родился сын по имени Султан-Махмуд[383], о его деятельности нет никаких упоминаний: вполне вероятно, что он не пережил своего отца. Таким образом, претендовать на верховную власть, ссылаясь на родство с ханским семейством, Идигу и его потомки не могли