Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - страница 22

Родство по мужской линии оказалось востребованным уже после того, как Мухаммад-Джахангир вместе со своим регентом Халил-Султаном были свергнуты Шахрухом — младшим сыном Тимура, к середине 1410-х гг. сосредоточившим в своих руках власть над всей империей Тимуридов[147]. Шахрух не происходил от чингизидской царевны, не был и сам женат на представительнице «Золотого рода», соответственно, не имел даже малейших прав на верховную власть. Тем не менее он провозгласил себя бахадур-ханом и даже хаканом, т. е. «ханом ханов»[148], что заставило его искать дополнительные основания для легитимации подобных действий. Шахрух около полувека правил в Хорасане, а ведущим представителем именно хорасанской (гератской) исторической школы был Хондемир, так что, скорее всего, мы не ошибемся в том, что он в рассказе о Хабуле и Кажулае изложил концепцию легитимации власти рода Барлас, сформулированную либо Шахрухом, либо для него и впоследствии востребованную его преемниками.

Интересно отметить, что, выдвигая претензии на ханскую власть и даже подводя под них определенную идеологию, Шахрух, всегда, отличавшийся большой осторожностью, благоразумно подготовил и «путь отступления», если бы его претензии вызвали слишком активное противодействие со стороны Чингизидов из соседних государств. Вероятно, именно поэтому его старший сын Улугбек, назначенный правителем Самарканда (формально продолжавшего оставаться столицей Тимуридской державы), в течение всего своего сорокалетнего правления сохранял практику возведения на трон марионеточных ханов-Чингизидов — сначала Сатук-хана из рода могулистанских Чагатаидов (Тоглук-Тимуридов), затем — своего шурина Султан-Али, сына Султан-Махмуда, второго ставленника Тимура, т е. потомка Угедэя[149]. А поскольку сам Улугбек был женат на сестре Султан-Али-хана, то, как гурган, имел основание претендовать на статус его фактического соправителя в качестве амир ал-умара.

Шахрух прожил семьдесят лет, из них пятьдесят он провел на троне Хорасана, около сорока — во главе всей державы Тимуридов и умер собственной смертью. Несмотря на то что практически в течение всего правления он был вынужден бороться за власть с многочисленными родственниками, включая (в последние годы жизни) родных внуков, борьба эта шла, как правило, за отдельные владения, тогда как на его верховенство, как старейшего представителя рода, не посягал ни один потомок Тимура. В силу этого он продолжал претендовать на «хаканский» титул, поскольку был достаточно могуществен, чтобы кто-то из Чингизидов, правивших в соседних государствах, позволил себе выразить открытое недовольство его претензиями и подкрепить его военной силой. Тем не менее в течение всего правления Шахруха и еще несколько лет после его смерти Улугбек и его преемники вплоть до начала 1450-х гг. продолжали возводить на трон в Самарканде подставных ханов из рода Чингис-хана, чтобы формально иметь законные основания противостоять соседним Чингизидам — противопоставляя одного представителя «Золотого рода» другому.

Эта практика была прекращена лишь при Абу Саиде — потомке Мираншаха, другого сына Амира Тимура, пришедшем к власти в Самарканде в 1451 г., а на рубеже 1450-1460-х гг., подобно Шахруху, сосредоточившем в своих руках власть над всей империей Тимуридов — Мавераннахром, Хорасаном, Ферганой и пр. Подобно Тимуру и Улугбеку, Абу Саид являлся гурганом, т. е. был женат на представительнице ханского рода, и в качестве такового мог претендовать на фактическую верховную власть в государстве при номинальном хане из «Золотого рода». Однако он учел существенное изменение политической ситуации и пришел к выводу, что в новых условиях принадлежность к Чингизидам — уже не является единственным и обязательным условием легитимности власти. Поэтому он отказался от подставных ханов, объявив себя не только фактически, но и официально главой державы Тимуридов, т. е. бывшего Чагатайского улуса, и потребовав от соседних государей из рода Чингис-хана признать себя равными Чингизидам по статусу.

Его политическое кредо весьма четко изложено в словах, приведенных (или приписанных Абу Саиду) кашгарским историком Мухаммад-Хайдаром Дуглатом, который сам являлся близким родственником семейства Абу Саида (его мать и мать Бабура, внука Абу Саида, были родными сестрами). Как он пишет, Абу Саид заявил Чингизиду Юнус-хану, правителю Могулистана, на чьей дочери он был женат: «В начале выступления Амира Тимура эмиры не повиновались ему должным образом. А если бы он приказал их всех уничтожить, то это нанесло бы урон его собственным силам. Эмиры сказали ему: "Надо назначить хана, чтобы мы ему повиновались". Тогда Амир Тимур возвел на ханство Суйургатмиш-хана, и эмиры выразили хану свою покорность. Амир Тимур держал хана под надзором, тюркские указы (фирманы) и тугра были от имени хана. Когда [Суйургатмиш] умер, вместо него назначили его сына — Султан-Махмуд-хана. После Амира Тимура до времени Мирзы Улугбека этот порядок соблюдался. Однако от ханства у [подставного хана] ничего не было, кроме имени [хан]. В конце своей жизни [этот подставной] хан в основном пребывал в Самарканде. А теперь, когда очередь царствования дошла до меня, моя независимость достигла такого предела, что я не нуждаюсь ни в каком хане. Сейчас я вытащил вас из платья бедности, надел на вас царский халат и отправляю вас в ваш родной юрт. Условия мои таковы: отныне, чтобы вы в противоположность предшественникам и прежним хаканам не делали такого заявления, как они, что, мол, "Мир Тимур и потомки Мир Тимура из рода в род — наши наукары". Если прежде было так, то теперь не так. Теперь я самостоятельный государь, и другие считают себя моими наукарами. Теперь следует, чтобы вы из понятия "дружба" исключили бы слова "слуга" и "господин" и, подобно прежним ханам, не писали бы: "Тимуридским мирзам", а соблюдали бы дружественную переписку. Впредь от сына к сыну этот порядок пусть будет соблюден»