Мадам Роза сидела на кушетке и читала роман. На носу у нее были очки, которые она иногда надевала, а в руке держала нож для разрезания страниц. Она подняла взгляд на них, когда они вошли в комнату, а затем сняла ноги с табуреточки и села, выпрямившись.
– Я начала беспокоиться… – заговорила она, но затем остановилась, увидев Анин взъерошенный вид. Ее лицо окаменело. Осторожно отложив в сторону нож и книгу, она сняла очки и поднялась.
– Где Эмиль?
Равель сделал шаг вперед.
– Боюсь, что я убедил его предоставить мне возможность проводить Аню в дом вместо него. Надеюсь, вы простите мою самонадеянность и бесцеремонное вторжение, мадам Гамильтон.
– Да, конечно, мсье Дюральд, – ответила мадам Роза.
В словах пожилой дамы было мало теплоты и еще меньше сердечности, но она достаточно владела собой, чтобы быть вежливой. Она пристально и оценивающе посмотрела на него. Равель глубоко вдохнул и сжал свою гордость в кулак.
– Я понимаю, что то, что я должен сейчас сказать, может стать для вас неожиданностью, а, с другой стороны, может и не стать ею. Так или иначе, я уверен, что вы хорошо обдумаете это и вспомните о недавних обязательствах. Я пришел, чтобы попросить у вас, мадам, официально и со всем подобающим почтением, руки вашей падчерицы Ани Гамильтон.
– Нет!
Ответ был дан не мадам Розой, а Аней. Она не хотела ничего говорить, ей казалось, что она не способна на это из-за той боли, которая забила ключом у нее в груди. Это единственное слово, исполненное гнева и отвращения, повисло в воздухе, пока они смотрела на Равеля, сжав зубы и высоко подняв голову.
Почему? – Его голос звучал опасно мягко, хотя опущенные ресницы скрывали выражение его глаз.
Она открыла рот, готовясь испепелить его, сказать, что она не собирается так легко уступить его жажде мести, но что-то в его виде, в том, как он стоял посреди небольшой элегантной комнаты, остановило ее. Ей было нелегко заставить себя произнести общепринятый ответ, но она сумела это сделать.
– Мы не подойдем друг другу.
– Аня, – сказала мадам Роза с оттенком беспокойства в голосе, переводя взгляд с Равеля на нее, – не торопись. Давайте сядем и все обсудим.
– Здесь нечего обсуждать. Мсье Дюральд сделал мне предложение, как того требует долг, и я ему отказала. Вот и все.
Равель издал звук, который, должно быть, выражал отвращение.
– Долг не имеет к этому никакого отношения, и ты это прекрасно знаешь.
– О да, я знаю, – сказала Аня, глядя на него долгим пристальным взглядом.
Бывают моменты, когда быть джентльменом – большое неудобство, подумал Равель, с трудом сдерживаясь. Он страстно желал либо задушить Аню ее же собственными блестящими волосами, либо перекинуть ее через плечо и унести отсюда туда, где он смог бы держать и ласкать ее до тех пор, пока ее холодные глаза не наполнятся жарким и томным желанием, а сердце и душа не откроются навстречу ему так, как, возможно, они были открыты однажды, в кресле в «Бо Рефьюж». Сегодня его мысли были прискорбно сосредоточены на одном, или так ему казалось. Боже, что с ним происходит? Почему она так преследует его? Она красива, горда, отважна, но таковы еще тысячи женщин. Он безумен: ведь он готов искать унижения, краха тщательно продуманных планов и даже смерти – и все ради нее.
Он повернулся к мадам Розе.
– Ваша падчерица находится в опасности из-за меня. Я хочу, чтобы у меня было право защищать ее, а также хочу должным образом компенсировать тот факт, что я скомпрометировал ее доброе имя.
Мадам Роза повернулась к Ане.
– Мне это кажется вполне разумным.
– Потому что вы не знаете его! – воскликнула Аня.
– А ты знаешь, всего после нескольких дней?
– Настолько, чтобы не хотеть узнать о нем больше.
Аня отвернулась от них, чтобы положить в кресло шляпку и снять перчатки. Вежливость, она должна быть вежливой, сказала она себе, сжав губы. Было бесполезно кричать и бранить его, и, кроме того, она могла расплакаться, а это бы вообще никуда не годилось. Она подумала, каким бы был ее ответ, если бы он пришел со словами любви и желания а не со словами холодного расчета? Подумав об этом, она вздрогнула. Когда дело касалось его, она чувствовала в себе слабость; она вполне могла бы попасться в подобную ловушку.
