— Нет. К нему заходил Ферез. Дал ему успокоительное. Он послушно принял и теперь спит.
— Прекрасно. Так или иначе сегодня вечером все лягут спать.
Данглар заказал Бертену бокал вина.
— А вы? — спросил он.
— Не знаю. Я, наверно, немного пройдусь.
Данглар выпил полбокала и поглядел на Пушка, который играл с его шнурками.
— Он подрос, не правда ли? — заметил Адамберг.
— Да.
Данглар осушил бокал и тихо поставил его на стойку.
— Лиссабон, — сказал он, положив на стойку свернутую бумажку. — Гостиница «Санто-Хорхе». Номер триста два.
— Мари-Бель?
— Камилла.
Адамберг почувствовал, как внутри у него все сжалось, словно от неожиданного удара. Он скрестил на груди руки и оперся на стойку.
— Как вы узнали, Данглар?
— Я следил за ней. — Данглар наклонился, чтобы подобрать котенка, а может, для того, чтобы спрятать лицо. — Как последняя сволочь. Она не должна об этом узнать.
— Вы приставили к ней полицейского?
— Вильнева, он раньше служил в Пятом округе.
Адамберг не шевелясь глядел на сложенную бумажку.
— Будут и другие недоразумения, — сказал он.
— Я знаю.
— И может статься…
— Знаю. Может статься.
Адамберг неподвижно глядел на белый листок, затем медленно протянул руку и накрыл его ладонью:
— Спасибо, Данглар.
Данглар сунул котенка под мышку и вышел, махнув рукой.
— Это был ваш коллега? — спросил Бертен.
— Это был посланник богов.
Когда на площади наступила ночь, Адамберг, стоявший, прислонясь спиной к платану, достал блокнот и вырвал из него листок. Потом подумал и написал «Камилла». Немного погодя прибавил — «Я».
Начало есть, подумал он. Уже неплохо.
И через десять минут, поскольку продолжения не получалось, он поставил точку после «Я» и завернул в листок монету в пять франков.
Потом медленно пересек площадь и бросил свою лепту в голубую урну Жосса Ле Герна.
